Вновь близился Новый год. По всему Петербургу царила суета — в торговых центрах ярко горели огни, звучали надоевшие за последний месяц праздничные песни, толпы людей спешили за подарками.
А у Надежды Сергеевны Орловой на душе было тяжело. Этот год для неё и матери, Галины Петровны, выдался непростым — они учились жить без отца. Надежда уже давно не жила с родителями: взрослая женщина, замужем за Дмитрием, растила девятилетнего сына Артёма.
Год назад, прямо перед Новым годом, умер её отец. Надежда так убивалась, что не сразу поняла — матери ещё хуже.
Сергей Иванович Орлов был добрым, заботливым мужем и отцом. Преподаватель экономики в университете, он тепло относился к студентам:
«Все они мне как родные, — говорил он. — Никогда не ругаюсь, не злюсь. И они отвечают тем же. За двадцать лет преподавания ни одного конфликта».
«Да, пап, о тебе все говорят с уважением», — соглашалась дочь.
Сергей Иванович любил старые советские фильмы, заразительно смеялся, гулял с Надей в детстве. Часто всей семьёй ходили в кино, в парк, на отдых ездили тоже вместе.
Надежда видела, как трепетно отец относится к матери, поэтому искала мужчину, похожего на него. Ей повезло — Дмитрий был достойным человеком. После свадьбы они переехали в квартиру, подаренную родителями.
Всё было хорошо. Но три года назад у Сергея Ивановича внезапно обнаружили рак. Галина Петровна и Надежда были в шоке, а он успокаивал:
«Держитесь, девочки мои. Так просто вы от меня не избавитесь», — шутил он, но в глазах читалась усталость.
А год назад его не стало.
«Навсегда в памяти останется звук замёрзшей земли, бьющей о крышку гроба, рыдания матери, грустный звон столовых приборов на поминках», — думала Надежда.
Она теперь постоянно беспокоилась за мать. Вернувшись после похорон в пустую квартиру, Галина Петровна, не раздеваясь, прошла в зал и опустилась в кресло, где всегда сидел муж. Молчала, уставившись в одну точку. Надежда тоже не знала, что сказать — горе душило её.
«Я не смогу», — вдруг прошептала мать.
Надежда присела перед ней на корточки, взяла её холодные руки.
«Что не сможешь, мама?»
Галина Петровна устало подняла глаза, словно не понимая вопроса.
«Жить без него. Не смогу».
Только тогда Надежда осознала — мать страдает ещё сильнее, чем она.
С тех пор прошёл год. Галина Петровна и Надежда учились жить без Сергея Ивановича. Дочь постепенно отвыкала от его голоса по телефону. Раньше, приходя в гости, она всегда видела знакомую седую макушку в кресле перед телевизором. А теперь этого не было. Осталась лишь боль. Она ждала, когда она уйдёт, но к ней добавился страх за мать.
«Господи, только бы мама выдержала», — просыпаясь ночью, думала Надежда.
Она звонила матери утром, днём, вечером, не в силах справиться с тревогой.
«Надя, успокойся, — уговаривал муж. — Ты сама вся извелась. Всё будет хорошо».
«Дим, ты, может, и прав. Но я смотрю на маму — и страшно. Она изменилась, стала молчаливой. О чём она думает? Надо позвать её к нам».
Надежда позвонила. Мать ответила тихим голосом.
«Да, дочка…»
«Мама, приезжай. Суббота, погуляем с Артёмом. Не сиди одна».
«Нет, Надюша. Не хочется никуда выходить. Я не одна — с папой в мыслях».
«Вот именно — в мыслях. Хочу тебя отвлечь. Приезжай».
Но мать отказалась.
Надежда вздохнула, глядя на мужа.
«Как её вытащить? Когда я прихожу, она рада, но на улицу не хочет».
«Терпение, Надя. Нужно время».
Сегодня — ровно год, как умер отец. Через день — Новый год. Жизнь продолжается. Надежда с утра звонила матери, но та не отвечала. Она набрала ещё раз — гудки. Сердце сжалось.
Схватив ключи, она выбежала из дома. Подъезд матери преодолела на одном дыхании — сердце колотилось так, что казалось, выскочит из груди.
«Господи, только бы с ней ничего не случилось…»
Войдя в квартиру, Надежда почувствовала неладное. Тишина. Чистота. На столе — записка:
«Родная моя, ты знаешь, как я люблю тебя. Прости, если что…»
Ноги подкосились. В глазах потемнело. Буквы прыгали, но она снова и снова перечитывала строки.
«Я знала… чего боишься, то и случится…»
Она заметила чашку на столе — чай ещё не остыл.
«Значит, она только ушла! Может, ещё не поздно!»
Надежда рванула обратно к лифту, соображая на ходу.
«Куда она могла пойти? Магазин? Но записка…»
Телефон молчал. Она уже садилась в машину, когда внезапно поняла:
«Кладбище».
Доехав, она выскочила из машины, не замечая снега. Бежала между могил, сердце бешено колотилось. Вдалеке — одинокая фигура. Галина Петровна.
«Мама!» — закричала Надежда.
Она мчалась, не замечая слёз.
«Мамочка, как же так?! А как же я?!»
Они обнялись.
Тёплые руки гладили её лицо, вытирая слёзы.
«Прости, доченька. Я не хотела… Но так тошно без папы… Но я передумала… я подумала о тебе…»
«Мама, это нельзя даже в мыслях держать! Мы справимся вместе! Я не переживу, если…»
Они стояли у могилы. Отец с фотографии смотрел на них добрым взглядом.
«Обещаю, дочка. Обещаю», — Галина Петровна взяла её лицо в ладони. — «Это было минутной слабостью. Жить будем. Папа этого хочет».
«Хорошо, мама…»
«Теперь оставь меня с ним. Подожди там… мне надо многое сказать».
Надежда пошла к воротам, села на скамейку. Снег падал медленно, бесшумно. Ветер покачивал калитку.
Она сидела, понимая: матери нужно выплакаться, выговориться.
«Боль нельзя держать в себе. Она должна уйти. Мне легче — у меня Дима и Артём. А мама одна…»
Вскоре Галина Петровна подошла, слегка улыбнулась:
«Всё хорошо, дочка.Они сели в машину и поехали домой — встречать новый год и новую жизнь, где боль уже не будет такой острой, а память о Сергее Ивановиче станет светлой и тёплой.
