Красивая Даша Соколова собралась замуж. В университете все были уверены, что именно эта кудрявая однокурсница первой склеит себе семейную лодку.
Но избранником девушки стал их преподаватель — почтенный доктор филологических наук, давно и крепко женатый. Хотя кого и когда это останавливало? Хорошо хоть разница в возрасте всего тридцать лет — в пределах нормы!
— Начиталась всякой дряни в интернете! — бушевала бабушка Даши. — Ишь, выдумала — он же старше твоего отца!
— Ну и что? — упрямилась внучка, которой льстило внимание солидного профессора. — Это сейчас в тренде!
— То-то и оно, что в тренде! Давай еще татуху на лбу набей, раз модно! Крупными буквами: «Дура» — тебе пойдет!
— А может, и набью! — смеялась Даша. — Как раз к свадьбе!
«Вот оно, потерянное поколение… — с горечью думала Любовь Михайловна, глядя на вертящуюся перед зеркалом внучку. — Ничего святого…»
— Ты же у него дома была! Чай пила! — пыталась достучаться до совести бабушка. — С женой его познакомилась! Тебе не стыдно?
— А с чего мне стыдно? Я что, виновата, что он влюбился? А в гости ходила — так принято: помогать студентам с дипломом!
— Точно, помогать! Получила помощь — и шагай с Богом! А ты прыгнула к ним в постель! В супружескую, между прочим!
— Ну ты и зануда, баба Люба! — отрезала Даша. — Совсем отстала от жизни!
— Спать с женатым — это у тебя новое слово в прогресс? Да я тебя разочарую: это называется совсем по-другому! — повысила голос Любовь Михайловна. — И не говори, что любишь его — ни за что не поверю!
Даша фыркнула и ушла в комнату: завтра влюбленный профессор звал ее на юбилей коллеги. Это был их первый выход в свет — пора начинать!
Они уже жили вместе в съемной квартире: профессор ушел от жены и подал на развод. Сегодня девушка приехала за нарядом для торжества.
На следующий день в кафе профессора и доценты слегка офигели, увидев Дашу рядом с лысеющим Аркадием Петровичем. Особенно их жены — все дружили с его бывшей, Галиной.
Нарядные тетки переглядывались: «Ну ты даешь, Аркаша! Может, дочь?» Но Даша вела себя недвусмысленно: многозначительно улыбалась и клала руку профессору на бедро — для дочери слишком смело!
А Аркадий Петрович ничего не замечал — он был счастлив! Голова кружилась от любви.
Это как бес в ребро: понимаешь, что неправ, что так не делают, что подло… Но будто гипноз — все против твоей воли!
Пошли танцы — и он не отходил от Даши. Полумрак, тихая музыка из прошлого, рядом — юная, беззаботная, такая желанная…
Потом Дашу на медляк пригласил сын юбиляра. И пока Аркадий Петрович наблюдал (слишком близко танцуют!), к нему подошел коллега и спросил в лоб:
— И что ты с ней собираешься делать? Чем она у тебя занята? Семейные ценности чтит?
— В каком смысле? — удивился профессор, ожидавший только восторгов.
— В прямом! Она же пустышка — глаза как у коровы. И ради этого ты бросил Галю?
«Завидует! — мелькнуло у Аркадия. — Конечно, позавидуешь, если у тебя жена — сушеная груша, а у меня — спелый персик!»
Стало ясно: друзья новую пассию не одобряют.
«Ну и ладно! — решил Аркадий. — Теперь у меня насыщенная личная жизнь!»
Музыка сменилась на зажигательную, и Даша с кавалером пустились в пляс. Короткая юбка взлетела, и стало ясно — стринги не спасут положение.
Женская половина зашепталась: «Как это понимать?!» Аркадий понял — пора уносить ноги, пока не побили.
Он выволок упирающуюся Дашу («Я еще хочу танцевать!») и потащил к выходу: «Дома дотанцуешь!»
И тут его впервые осенило: а не поторопился ли он с разводом? Галина так бы никогда не сделала, хотя в молодости была огонь.
Но честный муж уже все выложил бывшей: «Полюбил, ухожу, прости. Все оставляю тебе».
А она, умная и тактичная, уже знавшая о похождениях Аркадия, просто отпустила его.
Но хохочущая под шафе Даша вывела его из раздумий: вот его счастье! И ничего она не дура! А у коров, кстати, очень добрые глаза…
Дни текли. Аркадий Петрович работал, а Даша, уже закончившая учебу, ждала его дома: «Мы же можем себе это позволить, котик?»
При слове «котик» Аркадий морщился, но молчал — вдруг уйдет?
Теперь у него была «активная» жизнь: отсидевшая весь день Даша требовала развлечений. А профессор за пятьдесят мечтал о диване — ведь ночью предстояло «соответствовать».
Но вместо отдыха — кафе (Даша не готовила), вечерние прогулки и даже каток: «Котик, я тебя научу!»
Живот мешал шнуровать коньки, появлялась одышка, пот капал со лба. И в голове крутилось: «Как бы не помереть раньше времени… И как там Галя?»
Он думал о бывшей все чаще. До развода оставалось два дня.
Галя и дети с ним не общались — приняли ее сторону. Сначала Аркадия это не волновало: у них своя жизнь, у него — своя.
Но в день перед разводом, вернувшись домой, он не нашел Дашу.
Все как в стишке: «Проснулся — нет кисы, ни вещей, ни записки».
Потом пришло СМС: «Ушла к Игорю. Прости».
Игорь — тот самый сын коллеги, с которым Даша так лихо отплясывала в кафе. Тридцатилетний перспективный айтишник…
Аркадия использовали и выбросили. Как трамплин для прыжка в лучшую жизнь.
Ошеломленный профессор плюхнулся на диван — такого он не ожидал. Как и испанскую инквизицию.
Это был бумеранг. Справедливость: «Так тебе и надо — мало тебе шоколада!»
Он тупо смотрел в стену. Мысли были дурацкие: «Хорошо, что костюм для свадьбы не купил… Надо бы живот убрать — коньки не застегнуть…»
И тут его осенило: коньки больше не нужны! И он почувствовал дикое облегчение. Сильнее, чем горечь от потери Даши.
Он позвонил Гале:
— Можно заеду?
— За вещами?
