— Ну вот тут хоть нормально поем, а не твою бурду! — прошипел мужчина у шведского стола. Но мой ответ на его тарелке заставил его побледнеть.
Те, кто давно в браке, знают: мужчины делятся на два типа. Одни едят всё, что им ставят, да ещё и спасибо говорят. А другие — как мой Борис Иванович. Для него любое моё блюдо — повод поныть.
Все тридцать лет совместной жизни я слышала одно и то же: «Суп пересолен», «Картошка недоварена», «А вот у моей мамы котлеты были воздушные, не то что твои подошвы». Ну просто ангел, а не муж!
Честно говоря, я уже начала думать, что у меня руки растут не оттуда. Я же старалась, девочки, как одержимая! Покупала кулинарные книги, смотрела передачи с Еленой Чекаловой.
Готовила ему и жульены в кокотницах, и утку с яблоками на Новый год, и борщ варила по три часа. А в ответ — вечно недовольная гримаса и сравнения с его покойной матушкой.
В последние годы добавилась ещё одна проблема. Из-за лишнего веса у Бориса начались серьёзные проблемы со здоровьем: давление скачет, холестерин зашкаливает.
Врач, старый и строгий, сказал ему прямо: «Борис Иванович, ещё один такой приступ — и вам может не подняться. Ничего жареного, жирного, солёного. Диета — иначе никак». А кто, как вы думаете, следил за этой диетой? Правильно — я.
Готовила всё на пару, тушила без масла, солила прямо в тарелке. А в ответ слышала ворчание, мол, морит голодом и пичкает травой. Ну надо же такое терпеть!
Когда мы собрались в отпуск, в отель с системой «всё включено», я, не скрывая, вздохнула с облегчением. Думала, наконец-то отдохну — и от плиты, и от нытья. Пусть ест что хочет, сам поймёт, что ресторанная еда — не всегда лучше домашней. Как же я ошибалась…
С первого же дня отдых превратился в гастрономический ад. Увидев шведский стол, Борис потерял голову. Он носился между блюдами, как голодный волк.
Его тарелка каждый раз выглядела как архитектурный шедевр: внизу жирный плов, сверху шашлык, сбоку салаты с майонезом, а на вершине — кусок пиццы.
Я осторожно напоминала:
— Боренька, врач же говорил… давление… помнишь, как тебе плохо было в прошлом месяце?
А он только отмахивался:
— Не гунди, женщина! Я в отпуске! Заплатил деньги — ем что хочу! От твоих диетических помоек хоть тут отдохну!
И вот сидит он напротив, чавкает так, что весь зал слышит, уплетает всё подряд, а я тихонько ковыряю листик салата, чувствуя себя сиделкой при живом муже. И смешно, и грустно.
Так прошли дни. Он ел, я молчала. Он хвалил поваров, я молчала. Рассказывал сыну по телефону, как «отъедается за все годы», а я только зубы сжимала. Но однажды терпение лопнуло.
Мы ужинали. Я взяла немного овощей и кусочек куриной грудки. А Борис, как обычно, притащил гору еды, от одного вида которой у меня скрутило живот.
Смакуя жирную баранину, он закатил глаза от удовольствия и, не прожевав, буркнул:
— Вот это я понимаю — еда! Сочная, пряная, настоящая! Хоть тут нормально поем, а не твою пресную бурду!
Девочки, я в тот момент чуть вилку не уронила. Тридцать лет у плиты, забота, диеты — а в ответ «бурда»!
Вся обида за эти годы всплыла, как волна. Я еле дышала… «Ах так? — подумала я. — Хочешь «нормальной» еды? Будет тебе еда! Такой запомнишь на всю жизнь!»
На следующий вечер я шла на ужин с улыбкой, как хищница на охоту. Борис, ничего не подозревая, уже накладывал себе еду. Я подошла и нежно сказала:
— Боренька, садись, отдохни. Сегодня я сама о тебе позабочусь. Ведь ты мой любимый муж, должна тебя баловать.
Он удивлённо посмотрел, но покорно пошёл к столу. А я взяла самую большую тарелку. Началось представление.
Я положила на неё три самых жирных, зажаренных до хруста рёбрышка. Добавила гору картошки фри, салаты с майонезом, острую морковь по-корейски, куриные крылышки и сосиски в тесте. А сверху щедро полила всё кетчупом, сырным соусом и горчицей.
Повар смотрел на меня, как на сумасшедшую. Наверное, думал, что я собираюсь накормить целую роту.
А я, как мать Тереза, торжественно понесла это «жирное чудо» к нашему столу и поставила перед Борисом.
— Кушай, любимый, не стесняйся! Всё самое вкусное — для тебя. Хотел нормальной еды? Вот она! Приятного аппетита, дорогой!
Я сказала это громко, чтобы все слышали. Люди обернулись. Кто-то засмеялся, женщина рядом кивнула мне с пониманием. Борис менялся на глазах: сначала побледнел, потом покраснел. В моих глазах он увидел не заботу, а лёд. И понял — это не ласка, это приговор.
— Ты… ты что творишь? — прошептал он.
— А что такое, любимый? Не нравится? — ответила я сладким голоском. — Это же «нормальная еда», ты сам просил. Кушай, я старалась.
Он сидел, словно громом поражённый. Устроить скандал не мог — я же «забочусь» о нём при всех. Съесть — самоубийство. Он попал в ловушку.
Минут пять он молчал, а потом тихонько отодвинул тарелку. Остаток отпуска он ел только куриную грудку и овощи. И смотрел на меня со страхом.
Ну что, девочки, как вам история? Ставьте лайк, если зацепило, и пишите в комментариях — было у вас такое?
