Она стояла у окна, глядя, как соседка развешивает белье во дворе дома, который должен был принадлежать ей. Чужая женщина в её родных стенах, где прошло детство, юность, где умерла мать.
«Лида, чего застыла?» — позвала младшая сестра Наталья, заходя на кухню с сумками из магазина. — «Чай остынет!»
«Так, смотрю,» — вздохнула Лидия Фёдоровна, отходя от окна. — «Как она тут хозяйничает…»
«Хватит себя мучить,» — Наталья разложила продукты на столе. — «Что сделано, то сделано.»
«Тебе легко говорить. У тебя своя квартира, а я у тебя на шее сижу.»
«Не неси чепухи. Ты мне не в тягость.»
Лидия Фёдоровна села, взяла остывшую чашку. Чай был горький — сахар экономили. После потери дома денег стало катастрофически не хватать. Пенсия крохотная, а жить на двоих.
«Наташ, помнишь, как мама говорила про завещание?»
«Конечно. Дом пополам нам достанется.»
«Вот именно. Пополам. А получилось — всё Валериной дочери.»
Наталья тяжело опустилась на стул. Тема завещания больно отзывалась в обеих.
«Лида, мы же сто раз обсуждали. У мамы в последние годы Альцгеймер был.»
«Но она не одна его подписывала! Нотариус, свидетели! Как позволили больной женщине всё чужой отдать?»
«Светлана не чужая. Она племянницу мамину выхаживала, когда та болела.»
«Выхаживала!» — фыркнула Лидия Фёдоровна. — «Пару месяцев посидела, таблетки подавала. А мы что, тридцать лет мамой не занимались?»
Наталья промолчала. Обе знали — несправедливо, но изменить ничего нельзя. Суд проиграли, дом отошёл Светлане — дальней родственнице, появившейся в их жизни лишь в конце.
Звонок прервал тяжёлые мысли.
«Я открою,» — поднялась Наталья.
В прихожей послышалось приветствие, затем на кухню вошла племянница Ирина — дочь покойного брата.
«Здравствуйте, тёти!» — поцеловала обеих в щёку. — «Как живёте?»
«Потихоньку,» — ответила Лидия Фёдоровна. — «А ты как? Работа?»
«Нормально. В отпуск собираюсь. Хотела спросить — может, деньги нужны? Помочь могу.»
Наталья с Лидией переглянулись. Ирина всегда была отзывчивой, но сейчас её предложение тронуло особенно.
«Спасибо, Ирочка, — сказала Наталья. — Пока справляемся.»
«Ну ладно, если что — говорите. А вообще новость принесла. Помните Светлану, что бабушкин дом получила?»
Лидия Фёдоровна напряглась.
«Конечно. Что с ней?»
«Дом продаёт! Объявление вчера видела — пять миллионов просит.»
«Что?!» — Лидия Фёдоровна вскочила. — «Продаёт?!»
«Да. Говорит, старый, ремонт дорогой, а ей квартира в Питере нужна.»
«Не может быть…» — прошептала Наталья. — «Мама же говорила — дом должен в семье остаться.»
«Какая теперь семья,» — горько усмехнулась Лидия Фёдоровна. — «Чужая тётка получила и делает что хочет.»
Ирина неловко переступила с ноги на ногу.
«Тётя Лида, может, к ней сходите? Поговорите? Вдруг дешевле отдаст?»
«На что покупать? — всплеснула руками Лидия Фёдоровна. — У меня пенсия пятнадцать тысяч, у Наташи — семнадцать. Где нам пять миллионов взять?»
«Может, кредит?»
«В наши-то годы? Мне шестьдесят восемь! Нам кто даст?»
Ирина вздохнула.
«Жалко… Дом-то хороший был.»
«Был,» — эхом отозвалась Лидия Фёдоровна.
После ухода племянницы сёстры молчали. Солнце за окном золотило кухню.
«Знаешь что?» — вдруг сказала Лидия Фёдоровна. — «А пойду я к ней. К этой Светлане.»
«Зачем?» — удивилась Наталья.
«Поговорю. Может, совесть проснётся.»
«Лида, не надо. Только расстроишься.»
«А что терять? Дом всё равно не наш.»
Наутро Лидия Фёдоровна надела лучшее платье и пошла к родительскому дому. Идти недалеко — два квартала, но каждый шаг давался с трудом.
Дом выглядел запущенным. Забор покосился, калитка скрипела, в саду — сорняки. Лидия Фёдоровна сморщилась, вспомнив, каким ухоженным был участок при матери.
Постучала. Открыла Светлана — женщина лет сорока пяти, полная, с недовольным лицом.
«А, это вы,» — узнала Лидию Фёдоровну. — «Чего надо?»
«Здравствуйте, Светлана Викторовна. Можно поговорить?»
«О чём?»
«Впустите, пожалуйста. На улице неудобно.»
Светлана нехотя пропустила её. В прихожей пахло сыростью и немытой посудой. Лидия Фёдоровна с болью смотрела на обшарпанные стены.
«Проходите на кухню,» — буркнула Светлана.
Кухня была в ужасе. Грязная посуда, заляпанная плита, окна заклеены скотчем.
«Садитесь,» — кивнула на стул. — «Только быстро, мне некогда.»
Лидия Фёдоровна осторожно присела.
«Светлана Викторовна, я слышала, вы дом продаёте.»
«Ну и?»
«Понимаете, это наш родной дом. Мы здесь выросли, родители жили…»
«И что мне с того?»
«Может, продадите нам? Денег немного, но можем в рассрочку…»
Светлана засмеялась — смех был злой.
«Рассрочка! От нищих старух! Да вы в себе?»
«Пожалуйста… Мы на любые условия…»
«Любые?» — переспросила Светлана. — «А где вы были, когда мать ваша болела? Кто её к врачам возил? Кто лекарства покупал?»
«Мы помогали как могли…»
«Как могли!» — передразнила Светлана. — «Раз в месяц заглянуть — это помощь? Кто её каждый день кормил? Кто по ночам дежурил?»
Лидия Фёдоровна опустила глаза. В её словах была правда. В последние годы мать требовала постоянного ухода, а у сестёр были свои заботы.
«Я понимаю, вы много сделали… Но дом…»
«Дом мне завещан по закону! — резко перебила Светлана. — Ваша мать была в здравом уме. А теперь, когда вам не досталось, ныть начали.»
«Мы не требуем… Просим…»
«Ничего вы не просите! Дом продам тому, кто больше да
