Перед смертью свекровь открыла невестке страшную правду, которая перевернула всё…
— Оленька… Мне нужно поговорить с тобой откровенно. Чувствую — мой час близок. Ты должна знать правду. Даже если после этого возненавидишь меня, — прошептала Галина Сергеевна, сжимая руку Ольги.
Ольга замерла. «Оленька»? С тех пор, как она вышла за сина свекрови, та звала её разве что «бесплодной дурой», «никудышной женой» или «разлучницей». Никогда — ласково. А теперь — нежное обращение, дрожь в голосе, слёзы на глазах. Может, смерть действительно заставляет человека смотреть правде в глаза? Возможно, перед концом Галина Сергеевна наконец раскаялась.
Ольга работала медсестрой в больнице, куда свекровь попала с тяжёлым инфарктом. Шансы на выздоровление были ничтожны — врачи перешёптывались об этом. С бывшим мужем, Дмитрием, она не виделась уже несколько лет. Он, видимо, не навещал мать, или их визиты просто не пересекались. Ольга не переживала. После того, как он бросил её, разбив сердце и жизнь, она не хотела даже слышать его имя.
Всё началось с беременности. Ольга мечтала о ребёнке, но муж был холоден. Ворчал, что у них нет денег, что семья — обуза, что ему придётся тянуть всё на себе. Она обещала работать, не сидеть у него на шее, но он лишь отмахивался. А его мать… Галина Сергеевна смотрела на неё с презрением, намекала, что Ольга «забеременела нарочно, чтобы привязать сына».
Когда пришло время родов, врачи вдруг решили делать кесарево сечение — хотя никаких медицинских показаний не было. Ольга пыталась дозвониться до свекрови, ведь та была заведующей роддомом. Может, вмешалась бы? Но Галина Сергеевна не ответила. После операции Ольге сказали: «Ребёнок умер в утробе». Это было как удар ножом. Её дочь — та, кого она уже звала Настенькой, — исчезла. В тот день Ольга перестала верить в мир, справедливость и любовь.
Брак распался. Дмитрий обвинял её в «слабом здоровье» и «неспособности быть матерью». Его мать поддерживала его, раня Ольгу ещё сильнее. Развод, где виновной объявили её. Она осталась одна, с разбитым сердцем и пустотой внутри.
А теперь Галина Сергеевна лежала в той же больнице, нуждаясь в уходе. Ни сына, ни его новой жены рядом не было. Похоже, старость сделала её ненужной даже собственной семье.
— Не говорите так, Галина Сергеевна! Вы обязательно поправитесь! — попыталась возразить Ольга, но та лишь слабо махнула рукой.
— Нет… Всё кончено. Ты сама это чувствуешь. Но ты — добрая женщина. Я ошиблась, когда не поддержала тебя. Когда встала на сторону сына… Ты должна знать, Оленька… Кесарево тебе сделали не просто так.
Сердце Ольги замерло. Она всегда подозревала, что что-то не так. Но услышать это сейчас…
— Твой ребёнок… она не умерла. Её подменили. Твою дочь… мою внучку… отдали на усыновление в богатую семью.
Мир поплыл. В ушах звенело, ноги подкосились. Ольга схватилась за край койки, чтобы не упасть. Перед ней больше не лежала большая женщина — перед ней был тот, кто украл у неё самое дорогое.
— Зачем?.. — выдавила она, голос дрожал, как струна на грани разрыва.
— Дмитрий не хотел детей. Ты же знала… Он только начинал карьеру. Боялся, что ребёнок помешает. Что ты будешь требовать алименты, если он уйдёт. Что «потопишь» его. Он уговорил меня… Я должна была всё устроить. Сделать так, чтобы ты поверила, будто ребёнок умер. Я согласилась… ради его будущего. Хотела, чтобы он стал успешным. А теперь… перед лицом смерти… я вижу, какую вину несу. Сможешь ли ты меня простить?
— Как вы могли?! — вырвалось у Ольги. Слёзы катились по щекам, но она даже не чувствовала их. — Где она? Где моя дочь? — спросила, едва выговаривая слова. Боль сжимала грудь, как тиски.
— В тумбочке… там блокнот… На первой странице — адрес… — прошептала свекровь. — Но, Оленька… он теперь очень влиятельный человек. Он не отдаст тебе девочку. Он защитит свою семью любой ценой…
— Это мы ещё посмотрим, — сквозь зубы ответила Ольга.
Её руки дрожали, когда она открыла тумбочку и схватила записную книжку. Вырвав листок с адресом, резко развернулась и почти выбежала из палаты.
— Оленька… прости меня… — донесся хриплый голос сзади.
— Бог простит, — бросила она, не оборачиваясь.
Она больше не могла оставаться рядом с этим человеком. С той, кто разрушил её мечту, материнство, счастье. Теперь в её голове была только одна мысль — увидеть дочь.
Пять с половиной лет! Она уже такая взрослая… Живая… Слёзы снова навернулись на глаза, но Ольга быстро их смахнула и почти бегом направилась к кабинету заведующей. Бросила пару слов о срочных делах, даже не помня, как объяснила свой уход. Дорога до указанного адреса прошла, как в тумане. И вот она стоит у ворот огромного особняка, понимая, что просто так войти и забрать ребёнка нельзя. Постепенно доходило, что для самой девочки это будет шоком. Она привыкла к другой жизни, к другой маме… Но хотя бы увидеть её… Хотя бы на миг…
На крыльце её встретил мужчина. Высокий, статный, но в его взгляде читался ледяной холод. Со двора доносился детский смех, и сердце Ольги сжалось. Оно рвалось туда, к дочери…
— Вы пришли устраиваться няней? — спросил он, внимательно её разглядывая.
— Няней? — переспросила Ольга, не отводя глаз от двора, откуда слышался детский голос.
— Разве нет? — мужчина слегка нахмурился.
— Сергей? — тихо произнесла она, и он кивнул. — Я пришла не как няня… Я пришла за своей дочерью… — лицо Сергея мгновенно побледнело, напряглось, челюсти сжались. Он смотрел на неё так, будто хотел раздавить одним взглядом. Но Ольга не отступила. — Это долгая история… Пожалуйста, выслушайте меня… — слёзы текли по щекам, но она говорила без остановки. Рассказала всё: как муж, когда-то самый дорогой человек, уговори
