Давным-давно, в большом доме под Москвой, жила-была женщина по имени Пелагея. Много лет она служила в доме купцов Громовых. В тот день, когда хозяева уехали по делам в Петербург, Пелагея, закончив уборку, присела у окна передохнуть. Вдруг она заметила худенького мальчика, бредущего вдоль забора в поношенной одежде.
«Видно, голодный», — подумала Пелагея, и сердце её сжалось. Посмотрев на старинные часы с кукушкой, она поняла, что хозяева ещё долго не вернутся, и вышла во двор.
«Здравствуй, мальчик, как тебя зовут?» — ласково спросила она, подходя к незнакомцу.
«Ваня», — ответил он, исподлобья глядя на неё.
«Пойдём, я угощу тебя пирожком с капустой», — предложила Пелагея, и мальчик, не раздумывая, последовал за ней.
На кухне Пелагея отрезала большой ломоть ещё тёплого пирога и поставила перед Ваней глиняную тарелку.
«Как вкусно!» — воскликнул он, жадно откусывая. — «Моя мама тоже такие пекла!»
«А где же твоя мама?» — осторожно спросила Пелагея. Мальчик опустил глаза.
«Я её ищу… Она пропала», — прошептал он.
«Ешь, ешь, родимый», — ласково сказала Пелагея. — «Найдёшь, не сомневайся».
В этот момент на крыльце раздались шаги — хозяева вернулись раньше времени.
«А это что за гость?» — удивлённо спросил купец Громов, входя на кухню.
«Сирота, барин, голодный», — просто ответила Пелагея.
«Значит, теперь ты кормишь всех бродяг?» — рассердился купец.
Ваня испуганно поднялся, оставив недоеденный кусок.
«Я уйду», — пробормотал он.
Но тут вмешалась купчиха Аграфена:
«Постой, дитятко», — мягко сказала она. — «Где ты маму потерял?»
Аграфена всегда была добрее своего супруга, и хоть он часто ворчал на её мягкосердечие, изменить её не мог.
«Живу у деда, да он злой», — признаётся Ваня, доставая из-за пазухи потрёпанную фотографию. — «Вот мои родители…»
Аграфена взяла карточку — и вдруг вскрикнула:
«Степан! Да это же наша Машенька!»
Купец побледнел, глядя на снимок.
«Откуда у тебя это, мальчик?» — строго спросил он.
«Нашёл у деда. Там адрес был написан… Я думал, мама здесь», — ответил Ваня. — «Дед говорит, она меня бросила, но я не верю!»
«Не может быть!» — шептала Аграфена, вспоминая, как их дочь Маша сбежала когда-то с ямщиком Фёдором. Потом пришла весть, что она погибла в дороге…
«А отец твой где?» — спросил купец.
«Помер полгода назад», — всхлипнул Ваня.
Хозяева переглянулись — да это же их внук!
«Пойдём, Ванюша, покажу тебе твою горницу», — сказала Аграфена дрожащим голосом.
«А мама придёт?» — спросил мальчик.
«Мама твоя теперь с отцом… на том свете», — тихо ответила купчиха.
Вскоре Громовы оформили бумаги — дед, узнав, что внука берут зажиточные люди, и слова не сказал.
А Пелагея только крестилась — благодаря тому дню, когда она пожалела сироту, хозяева вновь обрели радость. И стал Ваня не босоногим оборвышем, а барчуком Громовым — в добром кафтане, с книжкой в руках и любящей семьёй.
