— Да мне всё равно! — Лера размашивала руками, расхаживая по комнате. — Мам, ну сколько можно терпеть? Подруги уже ржут!
— Мам, опять течёт! Опять! — орала Лерка, выскакивая из ванной с мокрой головой и полотенцем в руках. — Я же говорила, что с этой квартирой беда!
— Тише ты! Соседи услышат! — зашипела Татьяна Ивановна, бросая тряпку и кидаясь к дочери. — Где именно?
— Да везде! Из крана, из душа, под раковиной — лужа! — Лера размахивала руками, разбрызгивая воду по коридору. — Я же предупреждала! Не надо было связываться с этой развалюхой!
Татьяна Ивановна молча зашла в ванную, увидела лужу и тяжело опустилась на табуретку. Месяц назад они переехали в эту двушку в центре Москвы, продав свой домик в Подмосковье. Казалось, жизнь наладится: ближе работа, магазины, поликлиника. А теперь…
— Мам, чего сидишь? Надо действовать! — Лера стояла в дверях, кутаясь в халат.
— А что делать? — вздохнула мать. — Опять слесаря вызывать? За свой счёт? Третий раз за месяц!
— Может, к хозяйке? Пусть платит, это её хата!
— Обращалась. Говорит, мы сами виноваты, неправильно кранами крутим. А как их крутить-то? — Татьяна Ивановна встала, начала вытирать воду. — Иди завтракать, а то на работу опоздаешь.
— Какой завтрак? Плита опять глючит! — взорвалась Лера. — Вчера еле кашу сварила, а сегодня вообще не включается!
Мать лишь вздохнула. Плита капризничала с первого дня, но хозяйка, Галина Семёновна, уверяла, что всё исправно — просто надо «приноровиться». Конфорки работали через раз, а духовка — по настроению.
— Ладно, схожу к Светке, попрошу чайник вскипятить, — буркнула Лера, натягивая джинсы.
— Хватит к соседям бегать! — остановила её мать. — Уже стыдно. Вчера масло просили, позавчера соль. Думают, мы нищие.
— А что? На работу голодными идти?
Татьяна Ивановна глянула на дочь, и в горле застрял комок. Зачем они вообще согласились на этот переезд? В своём доме проблем не было, жили спокойно. А тут каждый день — новый сюрприз.
Лера ушла на работу злая и голодная, а мать осталась разбираться с потопом. Вытерла воду, попробовала закрутить краны — бесполезно. Вода всё равно сочилась.
Зазвонил телефон.
— Татьяна Ивановна? Это Галина Семёновна. Как дела? Не жалуетесь?
— Ну, — осторожно начала Татьяна Ивановна, — сантехника опять…
— Опять? — перебила хозяйка. — Да что вы там творите? Я же говорила — бережно обращаться!
— Мы просто краны открываем!
— Тогда зачем слесаря каждый раз вызываете? Может, что-то уронили?
Татьяна Ивановна стиснула зубы. Ничего они не роняли — квартира оказалась дряхлой, хоть при осмотре всё блестело.
— Галина Семёновна, может, мастеру позвоните? А то неудобно…
— Какому мастеру? Вы сами всё сломали!
— Но в договоре написано, что всё исправно!
— Исправно! Это у вас руки не оттуда растут! — рявкнула хозяйка и бросила трубку.
Татьяна Ивановна медленно положила телефон. Квартира была в центре, светлая, с высокими потолками. Но с каждым днём ясно: красота — только для показу. Проводка старая, трубы ржавые, окна не закрываются, а хозяйка и слышать не хочет о ремонте.
К обеду вернулась Лера, хмурая, как ноябрьское небо.
— Ну что? Починили?
— Нет, хозяйка говорит, мы виноваты.
— В чём?! В том, что её хата разваливается?!
— Лера, не ори. Стены тонкие.
— Да мне плевать! — Лера зашагала по комнате. — Мам, сколько можно? У подруг уже приколы про меня — то воды нет, то света, то плита не работает!
— Пусть помолчат, — буркнула мать. — У них родители квартиры покупают, а не снимают.
— Может, и мы купим? Деньги от дома остались…
— Какие деньги? Мы же на твою операцию почти всё потратили.
Лера замолчала. Операция обошлась дорого, и ради этого они переехали ближе к больнице. Думали — временно. А теперь попали в ловушку.
— Может, съедем?
— На что? — мать ткнула в сторону счетов. — Аренда, свет, вода, лекарства. Еле сводим концы.
Лера просмотрела бумажки и присвистнула.
— Ого… Я и не знала…
— Ты и не должна была. Это моя забота. — Татьяна Ивановна собрала счета. — Теперь понимаешь, почему не можем просто взять и уехать?
Дочь кивнула. Потом вдруг спросила:
— Мам, ты жалеешь, что уехали из дома?
Мать задумалась. Конечно, жалела. Их дом был маленький, но свой. Огород, знакомые соседи, покой. А здесь — как в чужом мире.
— Жалею, — честно сказала она. — Но что сделано — не вернёшь. Дом продан. Будем жить, как есть.
— А может, попробуем с хозяйкой договориться? Сделаем ремонт, а она скидку даст?
— Какой ремонт? Ты видела, сколько тут переделывать? Нам не потянуть!
В этот момент погас свет.
— Ну вот! Опять пробки!
Татьяна Ивановна проверила щиток — пробки были целы. Значит, проводка. Вздохнула, достала фонарик.
— Мам, так жить нельзя, — тихо сказала Лера при свете фонаря. — Мы что, в каменном веке?
— А что предлагаешь?
— Не знаю. Может, в жилинспекцию сходить?
— А что скажем? Договор сами подписали.
— Но она же обманула!
— Докажи. Скажет, что мы сломали — и всё.
Лера замолчала. Тупик. Уехать некуда, денег нет, а жить так всё тяжелее.
Свет включился так же внезапно, как погас. Татьяна Ивановна убрала фонарь, пошла готовить. Плита, к счастью, заработала — правда, только одна конфорка.
— Мам, — вдруг сказала Лера, — помнишь, как мы в первый день радовались? Говорили, теперь будем жить как люди?
— Помню, — кивнула мать, мешая суп.
— А я думала, мы в сказку попали.
— Попали, — усмехнулась Татьяна Ивановна. — Только не в ту.
— Может, мы просто
