Когда мы переехали в новый дом, у меня было хорошее предчувствие. Это была новая глава в нашей жизни, и я была готова к ней. Мой муж Николай и я с нетерпением ждали, когда наш сын Артём начнёт всё сначала. Недавно он столкнулся с травлей в школе, и мы хотели оставить это в прошлом.
Дом принадлежал пожилому мужчине по имени Сергей Петрович, который недавно ушёл из жизни. Его дочь, женщина лет сорока, продала нам дом, объяснив, что для неё слишком больно хранить его, и что она даже не жила здесь после смерти отца.
«Здесь слишком много воспоминаний, понимаете? — сказала она при первой встрече. — Я не хочу, чтобы он попал в чужие руки. Мне важно, чтобы здесь жила семья, которая полюбит его так же, как моя.»
«Я прекрасно понимаю вас, Ольга, — успокоила я её. — Мы сделаем этот дом нашим семейным гнездом.»
Мы с радостью обживались, но с первого же дня началось нечто странное. Каждое утро к нашей двери приходил хаски. Это был пожилой пёс с седой шерстью и пронзительными голубыми глазами, будто смотрящими сквозь тебя.
Он не лаял, не шумел — просто сидел и ждал. Мы, конечно, подкармливали его, думая, что он чей-то из соседей. Поев, он уходил, словно это было частью его ритуала.
«Мама, думаешь, его хозяева плохо кормят?» — спросил как-то Артём, когда мы покупали в магазине продукты и корм для собаки.
«Не знаю, Артём, — ответила я. — Может, старый хозяин нашего дома его подкармливал, и он просто привык?»
«Да, наверное, — согласился мальчик, кладя в корзину лакомства для собак.»
Сначала мы не придавали этому значения. Мы с Николаем хотели завести Артёму собаку, но решили подождать, пока он освоится в новой школе.
Но хаски приходил снова и снова, всегда в одно и то же время, терпеливо сидя у крыльца.
Казалось, он не просто бездомный. Он вёл себя так, будто это его дом, а мы — лишь временные гости. Это было странно, но мы не задумывались об этом.
Артём был в восторге. Я видела, как мой сын привязывался к собаке. Он играл с ней, бросал палки, сидел на крыльце и рассказывал ей что-то, словно они знали друг друга всю жизнь.
Я смотрела из окна кухни и улыбалась. После всего, что пережил Артём, эта дружба была ему как бальзам на душу.
Однажды, гладя собаку, Артём нащупал ошейник.
«Мама, тут имя!» — крикнул он.
Я подошла, раздвинула шерсть и увидела потрёпанный кожаный ошейник. Надпись была едва видна:
Серёжа.
У меня ёкнуло сердце.
Неужели совпадение?
Серёжа — как покойный хозяин дома? Может, это его пёс? Меня пробрала дрожь. Ольга ничего не говорила о собаке.
«Ты думаешь, он ходит сюда, потому что раньше тут жил?» — спросил Артём, широко раскрыв глаза.
Я пожала плечами, чувствуя лёгкую тревогу.
«Возможно, солнышко. Кто знает?»
В тот же день, после еды, Серёжа повёл себя странно. Он скулил, ходил вдоль забора, поглядывая в сторону леса. Раньше он так не делал.
«Мама, кажется, он зовёт нас!» — воскликнул Артём, уже надевая куртку.
Я колебалась.
«Дорогой, я не уверена, что это хорошая идея…»
«Да ладно, мам! — уговаривал он. — Возьмём телефоны, напишем папе. Ну пожалуйста!»
Мне не хотелось идти, но любопытство взяло верх. В поведении собаки была какая-то настойчивость, будто дело не в простой прогулке.
И мы пошли.
Серёжа шёл впереди, оглядываясь, чтобы мы не отстали. В лесу было тихо, лишь хруст веток под ногами нарушал тишину.
«Ты всё ещё уверен?» — спросила я.
«Да! — воскликнул Артём. — Папа знает, где мы.»
Мы шли минут двадцать, углубляясь в чащу. Я уже собралась предложить вернуться, когда пёс резко остановился у поляны.
Там была лиса, попавшая в капкан. Она еле дышала, шерсть в грязи, лапа ранена.
«Боже мой…» — прошептала я, бросаясь к ней.
«Мам, надо помочь!» — дрожал голос Артёма.
Я изо всех сил пыталась освободить её. Серёжа стоял рядом, скуля, будто чувствуя её боль.
Наконец капкан поддался. Лиса лежала, тяжело дыша.
«Надо срочно к ветеринару!» — сказала я, звоня Николаю.
Мы бережно завернули лису в одеяло и повезли в клинику. Серёжа не отходил от неё ни на шаг.
Ветеринар сказал, что нужна операция. Мы ждали в напряжении. Артём сидел рядом с псом, гладя его шерсть.
«Она выживет, мам?»
«Надеюсь, сынок. Она сильная.»
Операция прошла успешно, но когда лиса очнулась, она выла так, что звенели стёкла. Никто не мог её успокоить.
Но когда я вошла, она замолчала. Её глаза встретились с моими, и она тихо вздохнула.
«Кажется, она знает, что вы её спасли», — сказал врач.
Через два дня мы забрали её домой. Устроили в гараже, где она могла отдохнуть. Серёжа не отходил от лисы, которую Артём назвал Рыжухой.
Через несколько дней она родила четырёх лисят. Это было чудо. И она позволила нам быть рядом.
«Она пускает только нас, — сказал как-то Артём. — И Серёжу.»
Когда лисята подросли, мы построили для них нору в лесу и отпустили.
Теперь каждые выходные мы с Артёмом и Серёжей ходим к ним. Рыжуха выходит нам навстречу, а лисята с любопытством выглядывают из-за её спины.
Иногда самые неожиданные встречи меняют нашу жизнь, учат нас доверять, любить и беречь тех, кто в нас нуждается.
