Я стояла на крыльце нашего нового дома, и вечернее солнце золотило белую обшивку стен. Ладонь лежала на свежевыкрашенной косяке, от дерева ещё слабо пахло лаком. После трёх лет жизни в тесной однокомнатной квартире, после бесчисленных отказов от доставки еды ради сбережений, после всех этих маленьких жертв — мы наконец были здесь.
Григорий стоял сзади, его руки согревали мою талию, а подбородок лёгко покоился на плече. «Прекрасно, Арина», — прошептал он, опуская ладонь к моему животу.
Я была на шестой неделе беременности, ещё почти незаметной, но от этого осознания сердце билось громче. «Не верится, что теперь это наше», — прошептала я, и голос дрогнул.
Дом был невелик. Неброский. Но наш. Солнечные лучи лились сквозь высокие окна, паркет блестел, а в подвале — о, этот подвал! — стояла небольшая кухонька, от которой веяло будущими семейными ужинами, киновечерами и смехом, разлетающимся по стенам.
Григорий поцеловал меня в висок. «Мы построили это вместе».
Он говорил всерьёз. Хотя его зарплата старшего менеджера покрывала большую часть ипотеки, чем мой доход от фриланса, он никогда не давал мне почувствовать, что мой вклад мал.
Но я сомневалась, что все вокруг разделяли это мнение.
В ту субботу семья Григория впервые приехала к нам. Его родители, Лидия и Валерий, вошли с шампанским, лица сияли. «Дорогая, какая красота!» — воскликнула Лидия, обнимая меня.
Затем появилась Светлана.
Сестре Григория было чуть за тридцать, она растила тринадцатилетнего сына Ваню одна. Она никогда не была откровенно враждебна, но в её манерах чувствовалась холодная колкость. Наши разговоры всегда оставались… вежливыми, но отстранёнными.
Ваня вбежал первым, широко улыбаясь. «Тётя Арина! Это правда ваш дом?»
«Правда, родной», — рассмеялась я, взъерошив ему волосы. Он проводил у нас прошлое лето, и я его обожала.
Светлана вошла медленнее, её взгляд скользнул по гостиной. «Ну и ну, — наконец произнесла она. — Больше, чем я ожидала».
Мы продолжили экскурсию. Лидия восхищалась кухней, Валерий свистел, разглядывая карнизы, Ваня умолял отдать ему гостевую комнату. Но Светлана скупо расточала комплименты.
«Давай покажу подвал», — предложила я, надеясь, что ей понравится идея остаться с ночёвкой.
Внизу я с гордостью указала на угол с кухонькой. «Когда вы с Ваней приедете, у вас будет почти отдельная квартира!»
Светлана замерла. «НАШ дом?»
Её тон был острее ножа.
«Да… наш с Григорием», — ответила я, ещё улыбаясь, но внутри уже ёкнуло.
Она тихо рассмеялась. «Ты правда считаешь, что это твой дом, Арина?»
Я моргнула. «О чём ты?»
Она скрестила руки. «Будем честны. Кто платит по ипотеке? Мой брат получает сотни тысяч. Ты… пишешь статейки, да? Появилась пару лет назад. Этот дом — его. Ты просто в нём живёшь».
Щёки вспыхнули. «Я вношу свой вклад».
«Конечно, — её голос капал ядом. — Но ты не заслуживаешь половины этого дома».
Я смотрела на неё, ошеломлённая. «В чём дело, Светлана?»
«Хочешь знать? — её голос зазвенел. — Я в жизни Григория тридцать четыре года. Я была той, к кому он бежал, когда всё рушилось. Я что-то значила. А потом появилась ты — и вычеркнула меня из всего: из завещания, из контактов на экстренный случай, из его приоритетов. А теперь ты беременна, и, видимо, я теперь вообще никто».
Её слова обожгли, как ледяная вода. «Я думала, мы семья», — прошептала я.
«Семья? — она горько рассмеялась. — Ты просто девчонка, которой повезло».
И тогда за моей спиной раздался голос, твёрдый, как сталь.
«Ей не повезло, — произнёс Григорий, спускаясь по лестнице. — Её любят. Она моя жена».
Я обернулась: его глаза потемнели от гнева. «И если ты ещё раз позволишь себе так с ней говорить, тебе не будет места в нашем доме».
Светлана побледнела. «Григорий, я просто…»
«Ты просто что? Унижала мою жену в её же доме? — он шагнул ближе. — Ты моя сестра, Светлана, но это не даёт тебе права оскорблять человека, с которым я решил прожить жизнь».
«Я пытаюсь защитить тебя», — её голос дрожал.
«От счастья? — резко ответил Григорий. — У тебя подросток. Когда ты перестанешь вести себя так, будто мир тебе что-то должен?»
Сверху послышались шаги. Лидия, Валерий и Ваня спускались, чувствуя, что что-то не так.
«Светлана, что происходит?» — резко спросила Лидия.
«Ничего», — пробормотала та.
«Это не ничего, — мой голос дрожал, но звучал чётко. — Она сказала, что я не заслуживаю этот дом. Что я не семья».
Лидия изменилась в лице, а Ваня смотрел потрясённым. «Мама?» — его голос сорвался.
Валерий сказал твёрдо: «Арина — семья. И если ты этого не видишь, проблема не в ней».
Тишина стала густой.
Наконец Светлана выдохнула: «Ладно. Нам с Ваней, видимо, пора».
Григорий кивнул. «Может быть. Но Ваня — ты всегда здесь желанный гость».
Мальчик печально улыбнулся мне и последовал за матерью наверх.
Той ночью, когда все уехали, Григорий крепко обнял меня. «Прости. Мне следовало остановить её давно».
«Ты остановил сегодня, — тихо сказала я. — И это главное».
На следующий вечер мы сидели на крыльце, летний воздух ласкал кожу. Я протянула Григорию телефон. «Она написала».
Он прочёл вслух: «Ладно, может, я выразилась резко, но давай начистоту — ты просто вытянула счастливый билет. Не каждой достаётся муж с деньгами и возможность играть в дом, будто ты его заслужила. Давай забудем этот бред ради Григория».
Он отложил телефон со вздохом. «Это не извинения. Это… пустота».
«Я знаю», — ответила я.
Григорий поверну
