Мы с Дмитрием прожили в браке десять лет, когда моя жизнь резко изменилась.
Когда я выходила за него замуж, он был амбициозным человеком с большими планами, и я поддерживала его во всех трудностях — и в ночных бдениях над документами, и в финансовых неурядицах. Вместе мы превратили его небольшую фирму по импорту в успешный бизнес.
Но успех его испортил.
Где-то по пути Дмитрий променял скромность на высокомерие. Перестал видеть во мне партнёра и начал относиться как к мебели — всегда на месте, всегда надёжная, не требующая внимания.
Я замечала перемены в мелочах: как он перебивал меня на званых ужинах, как отмахивался, когда я высказывала своё мнение, как представлял меня гостям: «Моя жена, Маргарита», — даже не глядя в мою сторону.
Но я оставалась. Не потому что не могла уйти, а потому что верила: брак — это когда проходят испытания вместе. Мне казалось, что человек, в которого я влюбилась, ещё живёт где-то внутри того, кто теперь проводил больше времени в кабинетах, чем в нашей гостиной.
**День, когда он привёл её домой**
Был вторник, я доставала из духовки запечённую курицу, когда услышала, как открывается входная дверь. По коридору раздался голос Дмитрия — но в нём слышались непривычные нотки, какая-то странная смесь официальности и возбуждения.
Потом я услышала другой голос. Женский.
Когда они вошли на кухню, я застыла.
Дмитрий стоял в отутюженном костюме, одна рука в кармане, другая лежала на плече молодой девушки, которой вряд ли было больше двадцати четырёх. У неё были мягкие каштановые волосы, безупречная кожа и нервная улыбка.
«Маргарита, — беззаботно сказал Дмитрий, — это Ксения. Она будет моей второй женой».
На секунду мне показалось, что я ослышалась.
«Твоей… что?» — медленно переспросила я.
«Второй женой, — повторил он, словно объявлял о расширении бизнеса. — Нашей семье пора… эволюционировать. Ксения будет жить с нами, и я ожидаю, что ты примешь её. Это для блага семьи, Маргарита. У тебя останется всё, что нужно».
Я аккуратно поставила противень на стол, боясь, что если сожму его сильнее, что-нибудь разобьётся. Он говорил так, будто я должна быть благодарна, будто мои чувства ничего не значат.
Он ещё не знал, но в тот момент во мне что-то переломилось.
Я посмотрела на Ксению. Она избегала моего взгляда, явно чувствуя себя неловко.
Потом я повернулась к Дмитрию и сказала: «Хорошо. Я согласна. Но только при одном условии».
Дмитрий приподнял бровь, ожидая протеста, но не согласия. «Каком?»
«Вся собственность, активы и доли в твоей компании должны быть оформлены на всех троих поровну — на тебя, меня и Ксению. И в течение года, если кто-то из нас уйдёт, его доля автоматически перейдёт к оставшимся. Без исключений».
Он рассмеялся, решив, что я блефую. «Ты всегда была практичной, Маргарита. Ты же знаешь, я никуда не денусь — ладно, принимаю».
Ксения заколебалась. «Я… я не уверена…»
Дмитрий прервал её. «Это просто формальность. Тебе ничего не грозит, Ксения. Подпиши».
И бумаги были составлены, подписаны и зарегистрированы.
**Год тихих перемен**
Дмитрий полагал, что жизнь пойдёт своим чередом, а он останется её центром. И я позволила ему так думать. На людях я играла роль покорной жены. Улыбалась на приёмах, принимала Ксению в доме и не устраивала сцен.
Но втайне я сделала выбор: я не буду видеть в Ксении соперницу, а стану её союзницей.
Первые недели были неловкими. Она сидела в своей комнате, явно стесняясь меня. Я разрядила обстановку, пригласив её сходить на рынок. Мы бродили между рядами с овощами и цветами, и я рассказывала ей о продавцах — как тётя Люда торгует сыром уже сорок лет, как сын пекаря однажды отдал мне хлеб даром, когда мы с Дмитрием жили впроголодь.
Постепенно Ксения расслабилась. Она смеялась над моим суховатым юмором, помогала мне на кухне, даже стала ходить со мной на утренние прогулки.
Ей не потребовалось много времени, чтобы увидеть то, что я замечала годами: высокомерие Дмитрия, его привычку принимать решения, не слушая других, его вечную потребность всё контролировать.
Однажды вечером, после того как он при гостях отмахнулся от её мнения за ужином, я застала её на кухне, уставившейся в чашку чая.
«Он и с тобой так поступает?» — тихо спросила она.
Я кивнула. «Дело не в тебе, Ксения. Просто он стал таким».
Впервые она посмотрела на меня не как на «первую жену», которую должна была заменить, а как на человека, запертого в той же позолоченной клетке.
**День расплаты**
За три месяца до окончания нашего договора Дмитрий уехал в командировку. В ту ночь Ксения постучала в мою дверь.
«Мне нужно тебе кое-что сказать, — прошептала она. — Я вышла за него не из-за любви. Мои родители были в долгах, и он предложил расплатиться, если я соглашусь. Я думала… может, получится. Но нет. Не так».
Я положила руку ей на плечо. «У тебя есть выбор, Ксения. Больший, чем ты думаешь».
После этого мы стали откровенничать, делиться разочарованиями и мечтами. И постепенно у нас созрел план — сначала робкий, потом всё более чёткий.
Годовщина нашего договора пришлась на хмурое утро. Дмитрий сидел во главе стола, самодовольный, как всегда.
«Ну что, — сказал он, потягивая кофе, — год прошёл. Я же говорил, Маргарита, что всё будет хорошо».
Я улыбнулась. «Ты прав, Дмитрий. Поэтому у нас с Ксенией кое-что для тебя».
Ксения положила на стол конверт. Внутри лежали два заявления на развод — от меня и от неё.
Дмитрий остолбенел. «Что это?»
Я спокойно ответила: «Условие, помнишь? Если кто-то уходит, его доля переходит к остальным. Мы с Ксенией уходим. Вместе. А значит, твоё состояние, компания — всё теперь наше».
Впервые за долгие годы Дмитрий не нашёлся, что сказать. Он побледнел, осознав, что только что потерял.
**Новая жизнь**
Я не забрала всё. Оставила себе столько, чтобы начать новую жизнь, а остальное
