— Я беременна, — сказала я, и улыбка сама собой расплылась по лицу.
Кирилл, стоявший у окна, замер. Он даже не обернулся, но я увидела в отражении стекла, как его плечи напряглись.
Я ждала объятий, радостных возгласов, чего угодно — но только не этой странной, застывшей позы.
— Я тоже, — тихо прозвучал голос Лизы.
Моя сестра вышла из нашей спальни. На ней была футболка Кирилла, та самая, моя любимая, в которой он спал.
Она поправила волосы, и этот жест был таким будничным, таким домашним, что у меня на секунду потемнело в глазах.
В памяти, словно вспышки, промелькнули эпизоды, которым раньше не придавала значения.
Вот Кирилл задерживается «на совещании», а Лиза, забежавшая «просто поболтать», тревожно поглядывает на телефон.
Вот они смеются над шуткой, понятной только им двоим, а я стою рядом и чувствую себя лишней на собственном празднике жизни.
— У тебя же есть ключ, Лиз? — спрашивал он, когда мы уезжали в отпуск. — Поливай цветы. Больше доверить некому.
И я радовалась, какая у нас дружная семья.
— Что? — переспросила я, хотя прекрасно всё услышала. Голос мой был чужим, деревянным.
— Аня, я всё объясню, — наконец обернулся Кирилл. Лицо его было белым, как больничная стена. — Это не то, что ты думаешь. Это… ошибка.
Лиза смотрела на меня прямо, не отводя взгляда. В её глазах не было ни капли раскаяния — только усталость и какая-то злая, упрямая решимость.
— Это не ошибка, — отрезала она, глядя на Кирилла. — Хватит врать. Хотя бы сейчас.
Он бросил на неё раздражённый взгляд.
— Заткнись!
Я переводила взгляд с мужа на сестру. На того, с кем мы пять лет строили наше будущее, и на ту, с кем делила детские секреты.
Они стояли в двух шагах, но казалось, нас разделяет пропасть. И в эту пропасть рушились все наши «мы» — планы, нежность, будущий ребёнок.
— Ошибка, значит, — повторила я, и губы скривились в горькой усмешке. — У вас двоих будет ошибка? Или у каждого своя?
Кирилл шагнул ко мне, протягивая руки.
— Анечка, родная, давай поговорим. Только не сейчас. Лиз, уходи.
— Я никуда не пойду, — спокойно ответила сестра, скрестив руки. — Мы ждём ребёнка. И я не позволю тебе снова делать вид, что меня не существует.
Я отступила, прижавшись спиной к холодной стене прихожей.
— Вон, — прошептала я.
— Что?
— Вон. Обоих.
Они не сдвинулись с места. Моё слово, ещё минуту назад значимое, теперь стало пустым звуком.
— Аня, не руби с плеча, — заговорил Кирилл тем примирительным тоном, который я ненавидела. — Ты же умная женщина. Мы взрослые люди. Да, я виноват. Но теперь надо думать о детях. О наших детях.
Он сделал ударение на последнем, пытаясь снова связать нас иллюзией общего будущего.
— О каких «наших» детях ты говоришь? — ядовито спросила я. — О том, что будет расти с матерью-одиночкой, или о том, что родится у любовницы отца?
Лиза вздрогнула.
— Не называй меня так. Ты ничего не понимаешь.
— Правда? — я повернулась к ней. Холодный гнев вытеснял шок. — Тогда просвети меня. Что я должна знать? Что ты спала с моим мужем в моей постели? Этого мало?
— Это было не так! — её голос окреп. — Мы любим друг друга. Это не просто интрижка.
Кирилл схватился за голову.
— Лиз, я же просил!
— А я устала молчать! — выкрикнула она. — Устала быть тайной, ошибкой, которую надо исправить! Аня, ты всегда получала всё. Идеального мужа, идеальный дом. А я? Я всегда была на вторых ролях. Просто «сестра Ани».
Её слова были пропитаны старой обидой. Она не оправдывалась — она обвиняла.
Я вспомнила, как в детстве мама говорила: «Аня у нас умница, а Лиза — красавица. Каждому своё». Видимо, Лиза так и не смирилась со своим «своим».
— Так ты решила взять моё? — тихо спросила я.
— Я взяла то, что было ничьим! — отрезала она. — Он не был счастлив с тобой. Ты просто не хотела этого замечать.
Я взглянула на Кирилла. Он избегал моего взгляда. И я поняла: Лиза права. Не про любовь, конечно, а про то, что он позволил ей так думать, жаловался на меня, создавая между ними больную связь, подпитываемую его слабостью и её завистью.
— Хорошо, — сказала я, и от моего спокойствия они оба напряглись. — Допустим. Что вы предлагаете? Жить втроём? Составить график?
Кирилл поднял голову.
— Прекрати! Это неконструктивно. Я предлагаю… пожить отдельно. Я сниму Лизе квартиру. Буду помогать вам обеим. Нам нужно время всё обдумать.
Он говорил, как о распределении активов. Управлении рисками.
— То есть ты хочешь, чтобы я сидела тут, беременная, и ждала, пока ты будешь «обдумывать», к кому из нас вернуться? — я рассмеялась. Смех вышел страшным.
— Аня, ты всё усложняешь.
— Нет, Кирилл. Это ты всё упростил до животного уровня. Уходи. И забирай её. Вещи свои заберёшь позже.
Я достала телефон и набрала номер.
— Алло, охрана? В моей квартире посторонние. Да, отказываются уходить.
Лиза посмотрела на меня с ненавистью. Кирилл — с изумлением. Он не ожидал такого. Он привык к «хорошей девочке Ане», которая всё поймёт и простит. Но эта девочка только что умерла.
Мой звонок был блефом. В доме не было охраны — только сонный консьерж. Но они этого не знали.
— Ты ещё пожалеешь, Аня, — прохрипел Кирилл, хватая Лизу за руку. — Ты выгоняешь из дома беременную женщину. Свою сестру.
— Я выгоняю из дома любовницу моего мужа, — поправила я, глядя ему в глаза. — А ты — просто предатель.
Когда дверь закрылась, я опустилась на пол. Слёз не было. Только пустота и звон адреналина в ушах.
На следующий день начался ад.
Сначала позвонил мой начальник.
— Аня, привет. Слушай, звонил твой муж… Кирилл. Говорит, очень пережи
