Привет, слушай, расскажу, что у меня тут случилось. Миллиардер Алексей Соколов, 37‑летний креативный бизнесмен, в очередной раз вернулся домой без предупреждения. Тусклые каблуки его дорогих туфель отдавали эхом по мраморному полу, словно звон колокольчиков в соборе. Он обычно летает между встречами в Москве и Шанхае, но в тот день хотел лишь одного – уютного дома, где его маленький Илья, восьмимесячный сын с кудрявыми волосами и беззубой улыбкой, будет дышать спокойно.
Никаких звонков коллегам, никаких сообщений Росгригорию (его правой руки в делах). Няню на полставки, Любовна, попросили посмотреть, как живёт дом без хозяина, чтобы всё выглядело естественно.
Но то, что Алексей увидел, пошло вразрез с его представлениями. Повернув в коридор, он мгновенно остановился у кухни. В лучах утреннего солнца, просачивающегося через окно, стояла Любовь – молодая девушка в лавандовой форме няньки, с волосами, собранными в строгий пучок, рукава закатаны до локтя. Она аккуратно поливала теплой водой живую крошку в маленькой пластиковой ванне, стоявшей прямо в мойке. Илья, полностью погружённый в игру, радостно кувыркался в брызгах, а её голос тихо напевал ту самую колыбельную, которую его мама часто пела.
Алексей замер, глядя на эту сцену. Его первое чувство – яростный гнев. «Кто позволяет трогать моего сына без моего ведома?» – пронеслось в голове. Но потом Илья засмеялся, а вода мягко плескалась, и в его глазах появился тот самый мирный блеск, который Алексей видел лишь в воспоминаниях о жене.
Любовь, заметив его, быстро поднялась, обвив малыша мягким полотенцем и поцеловала его влажные кудри. Илья уютно прилег к её плечу, как будто полностью доверял. Алексей, уже почти не в силах держать себя в руках, спросил: «Что ты здесь делаешь?»
Любовь вздохнула, бледнея, и, будто будто, прошептала: «Сэр, Илья простудился, у него температура, а медсестра в отпуске. Я думала, вы не вернётесь до пятницы…» Алексей нахмурился, понимая, что его сын болен, но он сам ничего об этом не знал. Любовь плакала, рассказывая, что Илья вчера простудился, термометр исчез, а она решила дать ему тёплую ваннушку, как делала его мама.
Слова «платим за лучший уход» прозвучно прозвучали в голове Алексея, но в тот момент всё стало ясно: он не может простить женщину, которая спасла сына, даже если её работа была «просто няней». Он сказал ей: «Больше не трогай моего ребёнка», но голос дрожал. Любовь, сжав плечи, кивнула и приготовилась уходить, собрав вещи.
Тут в коридор вошёл Владимир, старый дворецкий, и тихо сообщил, что Алексей хочет, чтобы она уехала до заката. Любовь молчала, глядя на Илью, который вновь закашлялся, его лицо покраснело от лихорадки. Она вспомнила, как сама ухаживала за больным братом, когда им было по двадцать, и как тогда однажды спасла его жизнь, пела ту же колыбельную.
Внутренний голос Владимира напомнил ей, что в этой семье есть шанс, а не только работа. Как только Любовь подняла чемодан, услышала тихий, дрожащий плач Ильи. Она бросилась к его кроватке, пробежала к ванной и, не раздумывая, начала срочно охлаждать ребёнка: протёрла его подмышки прохладным мокрым платком, дала ему глоток детского электролита, который у неё был в запасе. Алексей, стоя в дверях, наблюдал, как её руки уверенно и деликатно действуют, будто она врач.
Через несколько минут Илья успокоился, его дыхание стало ровнее, а лицо чуть бледнее. Когда к дому пришел семейный врач, он кивнул в сторону Любови и сказал: «Вы сделали всё правильно, иначе мог бы быть судорогой. Спасибо». Алексей лишь кивнул, чувствуя, как в груди гложет одновременно благодарность и стыд за прежнюю резкость.
Любовь села рядом с кроваткой, ласково погладив кудри Ильи, который уже мирно спал. Алексей подошёл, посмотрел на неё и, прежде чем уйти, произнёс: «Прости, я судил тебя, не зная. Ты спасла моего сына». Любовь, чуть расплакавшись, кившийся голос сказал: «Я готова остаться, если вы дадите мне шанс выйти на обучение в университет, чтобы стать медсестрой». Алексей, улыбаясь, ответил: «Я предложу тебе постоянную работу, оплату обучения и всё, что нужно, чтобы ты могла закончить учебу». Любовь, не веря своим ушам, кивнула, глаза её наполнились слезами радости.
С тех пор в доме Соколовых Любовь перестала быть просто няней. Она стала постоянной частью семьи, и каждый утренний улыбка Ильи была её наградой. Алексей научился доверять, сидеть на полу и слушать простые мелодии, а не только закрывать сделки на бирже. И, кто знает, может, где‑то в тени этих теплых моментов начинает рождаться новое чувство… Но об этом уже другая история.
