**Дневниковая запись**
«Пожалуйста, всего десять рублей,» умолял мальчик, указывая на потертые ботинки бизнесмена. «Пожалуйста, всего десять рублей,» — и тут он признался, что деньги нужны на лечение мамы…
Артём Воронин не терпел, когда его отвлекали. Его жизнь шла с точностью швейцарских часов: совещания, сделки, кабинеты с мраморными полами, где звучали отточенные шутки и звон хрустальных бокалов. В то морозное утро он зашёл в любимую кофейню проверить почту перед советом директоров, где решалось, поглотит ли его компания очередного конкурента.
Он не заметил мальчишку — пока маленькая тень не встала рядом с его начищенными чёрными туфлями.
— Простите, господин, — прозвучал тонкий голосок, едва слышный из-за метели. Артём поднял взгляд от телефона, раздражённый, и увидел ребёнка лет восьми в пальто на два размера больше и разноцветных варежках.
— Что бы ты ни продавал, мне не нужно, — отрезал он, снова уткнувшись в экран.
Но мальчик не ушёл. Опустился прямо на заснеженный тротуар, достал из-под полы потрёпанную коробку с ваксой.
— Пожалуйста, господин. Всего десять рублей. Я сделаю ваши туфли как новые. Пожалуйста.
Артём приподнял бровь. Город полон попрошаек, но этот был настойчив — и странно вежлив.
— Почему именно десять? — спросил он против воли.
Мальчик поднял глаза, и Артём увидел в них отчаянную надежду. Щёки ребёнка были обветрены, губы потрескались от холода.
— Это для мамы, — прошептал он. — Она больна. Нужны лекарства, а у меня не хватает.
Горло Артёма сжалось — реакция, которую он ненавидел. Он давно отучил себя от таких слабостей. Жалость — для тех, кто не умеет считать деньги.
— Есть приюты. Благотворительность. Иди туда, — буркнул он, отмахиваясь.
Но мальчик не сдался. Достал тряпочку, его пальцы покраснели от холода.
— Я не прошу милостыню. Я работаю. Смотрите, ваши туфли в пыли. Я сделаю их такими блестящими, что все ваши богатые друзья позавидуют.
Артём резко рассмеялся. Это было нелепо. Он огляделся: посетители кофейни пили эспрессо, делая вид, что не замечают эту жалкую сцену. У стены сидела женщина в рваном пальто, склонив голову. Артём снова посмотрел на мальчика.
— Как тебя зовут? — спросил он, раздражённый собственным интересом.
— Ваня, господин.
Артём вздохнул. Глянул на часы. Пять минут он мог потратить. Может, мальчишка отстанет, если получит своё.
— Ладно. Десять рублей. Но чтобы блестело.
Глаза Вани загорелись, как ёлочные огни. Он тут же принялся за работу, ловко натирая кожу. Тряпка ходила быстрыми кругами. Он тихо напевал, будто согревая закоченевшие пальцы. Артём смотрел на его взъерошенную макушку, чувствуя, как сердце сжимается вопреки воле.
— Часто так подрабатываешь? — резко спросил он.
Ваня кивнул, не поднимая глаз.
— Каждый день, господин. И после школы, если успеваю. Мама раньше работала, но теперь не может. Если я не куплю лекарства сегодня, то… — голос его дрогнул.
Артём посмотрел на женщину у стены — худую, с поникшей головой. Она не просила, не двигалась.
— Это твоя мама?
Тряпка в руках Вани замерла.
— Да. Но не подходите. Она не любит просить помощи.
Закончив, Ваня откинулся на пятки. Туфли Артёма блестели, как зеркало.
— Не врал. Хорошая работа, — сказал он, доставая кошелёк. Вынул десять рублей, задумался, добавил ещё столько же. Но Ваня покачал головой.
— Договорились на десять, господин.
Артём нахмурился.
— Бери двадцать.
— Мама говорит: не бери то, что не заработал.
Артём замер. Этот тощий мальчишка в снегу, с гордо поднятой головой, был твёрже многих взрослых.
— Оставь, — сунул он деньги в варежку. — Считай авансом за следующий раз.
Лицо Вани озарилось улыбкой, от которой стало больно. Он подбежал к матери, показал купюры. Та подняла глаза — усталые, но влажные.
В груди Артёма защемило. Стыд? Или злость?
Он собрал вещи, но, когда встал, Ваня уже был рядом.
— Спасибо, господин! Завтра приду — если надо, начищу бесплатно!
Не дожидаясь ответа, мальчик обнял мать. Снег валил сильнее, укутывая город в тишину.
Артём стоял слишком долго, глядя на блестящие туфли и думая, когда же мир стал таким холодным.
Впервые за годы человек, у которого было всё, задумался: а есть ли у него что-то на самом деле?
Той ночью Артём не смог уснуть в своём пентхаусе с видом на заснеженную Москву. Кровать была мягкой, ужин — от шеф-повара, вино — в хрустале. Он должен был быть сытым… но большие глаза Вани не давали покоя.
Утром его ждала сделка на миллиард. Но когда лифт открылся, ноги сами привели его обратно к той кофейне.
Метель ещё не утихла. На улице было пусто — слишком рано для чистильщиков обуви. Но Ваня уже сидел рядом с матерью, уговаривая её сделать глоток жидкого кофе.
Увидев Артёма, мальчик вскочил, стряхнул снег с колен.
— Господин! У меня новая вакса — лучшая в городе! Давайте начищу снова? Бесплатно, как обещал!
Артём посмотрел на туфли. Они не нуждались в чистке. Но упрямый взгляд Вани разрывал сердце.
— Как её зовут? — тихо спросил он, кивнув на женщину.
Ваня покосился назад.
— Мама? Её зовут Лидия.
Артём присел, сравнявшись с мальчиком.
— Ваня… а если ей не станет лучше?
Тот сглотнул.
— Меня заберут. А я должен быть с ней. Она — всё, что у меня есть.
Этот страх Артём знал слишком хорошо. Сам когда-то верил, что мир справедлив к тем, кто старается.
— Где вы живёте?
Ваня махнул в сторону
