Зашёл я в булочную с пустым животом и сердцем ещё пуще. Было мне всего восемь лет, и не припомню я, когда в последний раз ел что-то горячее.
—Тётенька… дайте кусочек хлеба, хоть чёрствого,— попросил я дрожащим голосом.
Женщина оглядела меня с ног до головы и махнула рукой к выходу.
—Пошёл вон, сопляк! Иди работай, как все! — крикнула она, вытирая прилавок.
В горле у меня встал ком, и я попятился назад, как вдруг раздался низкий голос.
—Эй, гражданка! — Это был старик, покупавший хлеб.— Разве не видите, что перед вами ребёнок?
—Пусть родители о нём заботятся,— огрызнулась она.
Я опустил голову, готовый сквозь землю провалиться. Но старик наклонился и положил мне на плечо тёплую ладонь.
—Не горюй, сынок. Пойдём, я тебя угощу.
В тот день он привёл меня к себе, накормил щами, дал кровать, а главное — место, где я не чувствовал себя отребьем.
—Внуков у меня нет,— сказал он, улыбаясь.— Хочешь стать моим?
Я стиснул зубы, чтобы не расплакаться, и кивнул.
—Да, дедушка.
Годы прошли, и этот старик стал мне семьёй, опорой и причиной учиться. Он заставил меня пообещать, что однажды я помогу другим, как он помог мне.
Время пролетело, и вот уже врачом меня срочно вызвали в больницу. Женщина истекала кровью на операционном столе. Когда я вошёл и увидел её, кровь застыла в жилах: это была та самая булочница.
Пока я оперировал, вспомнился её крик тогда, но вспомнилась и тёплая рука деда, вырвавшая меня с улицы. И тогда я понял.
Через несколько часов она очнулась.
—Это вы… спасли мне жизнь? — спросила она, глаза блестели от слёз.
Я спокойно посмотрел на неё.
—Да. И сделал это потому, что когда-то один человек решил, что я заслуживаю второго шанса.
Она разрыдалась. Я же лишь улыбнулся, потому что в тот момент почувствовал: мой дед, оттуда, сверху, гордится мной.
