Булочка с характером
Светлана стояла перед облупившейся дверью с надписью «Кафе «Тепло»», вывеска висела на ветхой кирпичной стене переулка Таганка, в Москве. Буквы кривые, одна «ё» почти отвалилась. У входа — сухие кусты сирени, мусорный бак и пара голубей, согревающихся под осенним солнцем.
— Ну, привет, новая жизнь, — пробормотала она, вставляя старый отмычкой ключ в замок.
Запах изнутри был пропитан сыростью, плесенью и забытыми специями. Светлана чихнула, открылa окна, глубоко вдохнула и бросилась к работе.
— Ты с ума сошла! — голос подруги Олеся пронзил телефон. — Купила кафе?! В Таганке? Увольнение тебя так сломало?
— Лучше булочки печь, чем чужие рубли считать, — вздохнула Светлана, протирая столы. — И я всегда хотела. Помнишь, как у бабушки?
— Помню. Но мечты — одно, а этот… сарай — другое.
— Это не сарай. Это моя пекарня.
Она назвала её «Мандариновый хлеб», потому что бабушка Аграфена всегда добавляла в коричные булочки тертую мандариновую цедру. Зимой дом пах мандаринами и свежей сдобой, и Светлане хотелось вернуть то тепло.
Первая неделя прошла без посетителей. Кафе стояло на окраине, куда приходили лишь те, кто знал короткие пути. Светлана вставала в пять утра, замешивала тесто, печь, мыла посуду, пробовала новые рецепты. Запахи корицы и ванили смешивались с ароматом крепкого кофе. На подоконнике стояла ваза с мандаринами, а на стекле — надпись: «Загляните — не пожалеете».
— Бабушка, помоги, — шептала она, выкладывая очередную партию сдобных «улиток».
И будто в ответ, в тот же вечер зашла Аграфена, соседка с балкона.
— Ты тут булочки печёшь? Я шла мимо, унюхала. Дай попробовать.
Светлана протянула ей сдобу, бабушка прищурилась, откусила и кивнула.
— Вкусно. Завтра привезу девок в нарды играть, а ты нам кофе ставь.
Следующим утром пришли «девки»: три старушки с вязанками историй. Через неделю — три студента. Потом — курьер, потом мама с коляской. Слухи о «Теплом» шептались по району, тихо, но уверенно.
Светлана обновила вывеску. Вместо «Тепло» теперь гласило: «Пекарня с ароматом мандаринов». Ей помог Серёжа, один из студентов.
— Ты дизайнер? — спросил он.
— Пока нет. Учусь. Но ваши булочки божественны. Хочу, чтобы вывеска тоже была красивой.
Светлана впервые за долгое время почувствовала, что кому‑то нужна. К вечеру Серёжа привёл девушку: «Это Катерина, фотограф. Хотим вам соцсети запустить». Светлана почти расплакалась.
— Здравствуйте, — в дверь просунулся дрожащий голос. — Сон…
Она обернулась. В дверях стоял Алексей. Бывший. Тот самый, который год назад ушёл «подумать» и ушёл к коллеге по отделу.
— Что ты здесь делаешь? — голос был сухой.
— Я… услышала, что ты открыл кафе. Пришла посмотреть.
— Посмотрел. Пока.
— Подожди. Мы же когда‑то…
— Ты говорила, я слишком скучный. А теперь скучать будешь?
Он усмехнулся:
— Не об этом. Я слышал, ты вложилась. Пока мы официально не развелись, всё, что ты приобрела, считается совместным имуществом.
— Ты серьёзно?
— Не хочу конфликтов. Может, договоримся? Я помогу с ремонтом, получу пару процентов…
Светлана молчала. Затем сняла фартук, подошла к двери и широко её открыла.
— Алексей, вон дверь. Выходи. И больше не приходи.
Он шагнул к ней, но в дверях появилась Аграфена с подругами.
— Ой, кто это тут бузит? Иди вон, сынок. У нас тут женское царство.
Лешка буркнул и ушёл.
— Кто это был? — спросила одна из соседок.
— Бывший. За долей пришёл.
— А не жирно ему? — хмыкнула бабушка, схватив с подноса ещё одну булочку.
— Светлана, — позвонила мать. — Ты что там устроила? Мне Алексей звонил, говорит, ты на него накричала.
— Мама, он пришёл требовать долю в кафе. Ты как думаешь, это нормально?
— Ну он же твой почти муж. Может, вы ещё и женитесь. Ты ж не молодеешь…
— Мам, я открыла своё дело сама, с нуля. И счастлива. Ты можешь за меня порадоваться?
— Я за тебя переживаю. Кафе в гетто, развод, сбережений — кот наплакал. Это не жизнь.
— Это моя жизнь, мама. И я её выбрала.
— Ну‑ну. Как прогоришь — не звони.
Светлана отключила трубку, долго сидела на кухне, глядя в пустую чашку.
— Можно войти? — выглянула Катерина. — Мы только фотосессию закончили… Ты плачешь?
Светлана вытерла слезу.
— Нет. Просто вспоминаю. Как бабушка меня учила: если тесто прилипло — надо потерпеть. Значит, ещё не готово.
— Ты сильная, Соня. Мы с тобой.
Катерина обняла её, подала телефон.
— Смотри, мы запостили первые фото. Уже сто подписчиков.
Весной очередь за мандариновыми булочками тянулась до угла. Появились новые позиции: рулеты с маком, творожные завитки, штрудели. Пекарня оживала.
Однажды вечером в дверь постучал пожилой мужчина с букетом.
— Можно? — спросил он. — Я отец той самой Катерины. Дочка уехала в Петербург, но всё мне рассказывала. Я был пекарем, а теперь на пенсии — делать нечего. Может, нужна помощь?
Светлана кивнула. С того дня каждое утро они вдвоём замешивали тесто. Он рассказывал истории, она слушала и училась. Иногда к ним заглядывали новые гости: кто поесть, кто спрятаться от мира.
— Светлана, привет, — снова голос Олеся в телефоне. — Я всё думаю… а может, бросить бухгалтерию к чертям?
— А булочки любишь?
— Не то слово. Возьмёшь меня к себе?
Светлана оглядела просторное, свежеокрашенное помещение, полные столы, мандариновый аромат в воздухе, папку с планами расширения.
— Возьму. Только фартук сама купи.
И засмеялась.
За окном шёл тёплый весенний дождь. Пекарня жила. Люди приходили и оставались. И Светлана впервые не боялась будущего, потому что у неё теперь было настоящее.
Светлана открыла глаза до будильника. За окном гудел трамвай, дождь стучал по подоконнику
