**Дневник.**
Отец ушел, узнав о маминой связи с коллегой. Дома разразился жуткий скандал.
Чего ты хотела? Я вечно одна! Ты день и ночь на работе. Мне, как женщине, нужна забота! рыдала мать.
А если этого твоего «заботливого» Романа посажу? Подброшу улики и в тюрьму, ясно? холодно спросил отец. Он был офицером МВД.
Не посмеешь! Ты все разрушил!
Мама рухнула на диван, заливаясь слезами. Отец собрал вещи и направился к двери. Я застыл в проеме, готовый броситься под ноги, лишь бы он не уходил. Какая глупость! Раньше мы были дружной семьей. Родители не ссорились, смеялись над одними шутками. Да, папа пропадал на службе, возвращался вымотанным, но наши редкие вечера вместе казались счастливыми. Как мать могла все разрушить? Простит ли ее отец?
Георгий, не уходи! взмолилась мать, отрывая руки от лица. Прости! Витя, чего стоишь и слушаешь?
Но я не шелохнулся, преградив путь. В двенадцать лет я верил, что могу спасти семью.
Витя, пропусти, сказал отец строго. Так он говорил только на службе.
Не уходи! прошептал я.
Дорогу дай! его голос стал ледяным.
Пап а я?
Он оттолкнул меня, как пустую коробку, и вышел. Мне показалось, он спешил уйти, чтобы не натворить беды не ударить мать, не схватиться за табельный пистолет. Его глаза горели такой яростью, что теперь я понимаю: он поступил верно. В тот день он стал для меня человеком, который отшвырнул меня, как помеху. А мать виновницей кошмара.
Роман, конечно же, оказался подлецом и бросил мать следом за отцом. Она осталась одна: муж ушел, любовник сбежал, сын винит ее в разводе. А я
Я стал слоняться по ночам, связался с дурной компанией. Сначала воровал мелочи, потом наглел. Нас поймали, когда отбирали деньги у мальчишки не все, лишь часть. У него была охрана, и меня с Костей задержали. Отец, уже начальник угрозыска, приехал в участок. Фамилия у нас редкая Соколов, а отчество не Петрович, а Георгиевич. Кто-то знал отца и позвонил ему.
Выходи, бросил он сухо.
Пошел к черту! прошипел я.
Он выволок меня из камеры.
А Костя? орал я, вырываясь.
Он затащил меня в кабинет и дал две оплеухи. С кровью на губах, я ненавидел его все сильнее.
Сколько тебе лет?
Что? не понял я.
Пятнадцать?
Это звучало абсурдно.
Поздравляю! Не знаешь, сколько твоему сыну!
Потому что ты не мой! рявкнул он. Я женился на Галине, когда она уже была беременна. Думал, будет хорошей женой. Но оказалась он сказал грубое слово.
Тогда кто мой отец? спросил я, оглушенный.
Он протянул салфетку и воду. Вытер лицо, сел напротив:
Прости, что ударил. Ты меня разочаровал. Думаешь, у меня нет своих проблем?
Тогда иди и решай их, пробормотал я.
Витя на бумаге ты мой. Алименты плачу исправно. Но если продолжишь откажусь. Посадишься мне все равно.
А сейчас?
Сейчас?
Меня посадят?
Он покачал головой.
А Костя?
У Кости есть отец. У них деньги, они выкрутятся. Ты о себе думай. Тебя тюрьма прет? Это ад, особенно для малолеток ад в кубе.
Я не хотел в тюрьму. Просто жизнь была болью, особенно когда смотрел на мать. Вот и искал отвлечения.
Выбор за тобой. Либо учишься, стро́ишь будущее. Либо катишься ко дну это редко кончается хорошо. Не хочешь за решетку? Меняйся. Ты свободен.
Я двинулся к выходу. Его голос остановил:
И мать не вини. В разводе виноваты оба. Что я сказал про нее было сгоряча. Забудь.
Георгий пап, вы ведь любили друг друга! Может, помиритесь? спросил я без надежды.
Забудь и это, сынок.
Ребята из банды не оставили меня в покое. Получил пару синяков, но сумел вырваться. Костя отделался условным сроком и вернулся к своим делам. Я сделал выбор.
Я простил мать. Как мог старался. Хотел узнать, кто мой настоящий отец, но не спрашивал. Не было времени в школе столько хвостов, что все силы ушли на их закрытие. Окончил школу милиции, и теперь, стоя в кабинете отца под его гордым взглядом, понял: жизнь все же свела нас снова.
**Урок.** Иногда разрушенное нельзя собрать заново. Но можно построить что-то новое если не держать зла.
