Во время родов своей бывшей возлюбленной доктор побледнел, едва только появился на свет малыш.

Пока врач наблюдал за родами своей бывшей возлюбленной, он побледнел, как только появился младенец.
В тот утро родильное отделение было переполнено. Коридоры оглашались тормопочущими шагами, спешными голосами и непрерывными сигналами медицинских приборов.
В огромной больнице в сердце Мехико тишина была редкой роскошью, почти недостижимой.
Доктор Алехандро только закончил сложное кесарево сечение. Он вытер со лба пот и автоматически снял перчатки, когда слышал срочный вызов.
Женщина в активных родах, почти полностью раскрытая, срочно нуждалась в дежурном враче.
Он быстро сменил халат и зашагал в родильный зал. Но в тот миг, когда его взгляд упал на лицо пациентки, время застыло.
Это была Валерия. Женщина, которая семь лет была рядом с ним, его любовь, его опора а затем исчезла внезапно, без объяснений, оставив только молчание и глубокие раны.
Теперь она лежала на кровати, лицо покрыто потом, дыхание прерывистое и болезненное. Её живот сжимался в схватках, готовый к рождению новой жизни.
Она сжимала телефон обеими руками, будто якорь спасения, а в её глазах читалось узнавание, смешанное со страхом и недоверием.
Ты главный врач? прошептала она хрипло.
Алехандро не сказал ни слова. Лишь кивнул и поправил кровати, приготовившись принимать роды.
Роды оказались сложными. Сердцебиение плода замедлялось, давление Валерии падало тревожно. Вся бригада работала слаженно, с хирургической точностью.
Но Алехандро оставался хладнокровен, излучая спокойствие врача, привынного к бурям.
После почти сорока изнурительных минут зал огласил первый крик новорожденного. Волна облегчения прокатилась по всем присутствующим.
Алехандро осторожно взял ребёнка на руки. Но когда он взглянул в его глаза, сердце ёкнуло. Тот же тёмный, глубокий взгляд. И те же едва заметные ямочки на щеках как у него в детстве.
Шумы в палате затихли, всё словно растворилось в тумане. Затем он увидел метку маленькую родинку в форме капли на плече ребёнка.
Редкий знак, семейная черта, переданная от его деда к отцу, а затем к нему. Теперь живое доказательство пульсировало на теле этого малыша.
Акушерка протянула руки, чтобы забрать новорожденного. Алехандро на мгновение замешкался, но затем, с почти болезненной тяжестью, передал его. Его взгляд следил, как женщина нежно гладит щёчку младенца и уносит его, чтобы обмыть и запеленать.
Алехандро подошёл к кровати. Валерия отвернулась, истощённая, будто пытаясь скрыться от его взгляда.
Почему почему ты мне ничего не сказала? прошептал он, голос охрипший.
Её губы дрогнули, слёзы потекли по щекам.
Я хотела я пыталась. Но всё рушилось вокруг. Родители давили, ты был поглощён работой я боялась, что ты возненавидишь меня, что оставишь.
Тишина между ними сгустилась, давящая. Алехандро снова взял на руки завёрнутого малыша. Пальцы дрожали, но в груди пробудилась новая сила. Инстинкт отца.
Валерия что бы ни было в прошлом, одно ясно: я никогда не оставлю тебя. Ни тебя, ни нашего сына, твёрдо сказал он.
Она подняла глаза. Красные от слёз, они вдруг засияли хрупкой надеждой искоркой во тьме.
А за дверью, в коридоре, громкий плач новорожденного эхом разносился по палате. Это был не просто крик новой жизни. Это был голос возрождения двух душ, когда-то потерявших друг друга, но теперь, через жизнь этого ребёнка, вновь обретших связь.