**Дневник.**
Меня зовут Лидия Соколова, мне шестьдесят девять. У меня два сына, трое внуков и две невестки. Казалось бы, с такой семьей я должна купаться в заботе. Но последние годы я живу, как сирота. Одна в своей квартире, с больным коленом и телефоном, который молчит неделями.
После смерти мужа всё изменилось. При нем сыновья иногда заезжали на праздники или по делам. Но стоило ему уйти, как они исчезли. Пять лет. Пять долгих лет я их не видела, хотя они живут в том же городе, всего сорок минут на автобусе.
Я не упрекала. Просто звонила. За помощью. Когда соседи залили кухню немного, но потолок испортился я набрала обоих. Обещали приехать в выходные. Никто не приехал. Пришлось нанимать маляра. Дело не в деньгах, а в обиде. В том, что детям не найти часа для матери.
Потом сломался старый холодильник. Я в технике не разбираюсь, боялась, что обманут. Снова позвонила сыновьям: «Мама, есть магазины, разбирайся сама». В итоге попросила брата, и он прислал свою дочь, мою племянницу Алену, с мужем. Они всё уладили.
Когда началась пандемия, сыновья вдруг вспомнили обо мне. Звонили раз в месяц, велели сидеть дома и заказывать продукты онлайн. Но забыли одно: я не умею. Алена же показала, как делать заказ, организовала первую доставку, оставила список аптек с доставкой и стала звонить почти каждый день.
Сначала мне было стыдно. У Алены свои родители, дом, муж, дочь. Но только она приходила просто так. Приносила суп, лекарства, помогала убраться, мыла окна. Однажды зашла просто попить чаю и посидеть рядом. Её дочка моя правнучка зовёт меня «бабулей». Этого слова я не слышала годами.
Тогда я решила: если родные дети забыли меня, если им важно только брать, а не отдавать, то квартира достанется той, кто действительно рядом. Пошла в МФЦ оформлять завещание. И в тот же день, как назло, позвонил старший сын. Спрашивал, куда я ходила.
Я сказала правду.
Началось. Крики, оскорбления, угрозы. «Ты с ума сошла?», «Это наше наследство!», «Она вышвырнет тебя, как только подпишешь!»
Вечером они приехали. Оба. Впервые за пять лет. Привели внучку, которую я никогда не видела. Принесли пирог. Сели за стол. Я надеялась может, одумаются? Но нет. Убеждали, напоминали, что у меня есть дети, что я не могу отдать квартиру чужой. Обвиняли Алену в корысти, пугали, что она меня выгонит.
Я смотрела на них и не верила. Где вы были все эти годы? Почему не помогли, когда было нужно? Почему вспомнили только когда почуяли угрозу наследству?
Поблагодарила за заботу. И сказала, что решение принято. Они ушли, хлопнув дверью, поклявшись, что я больше не увижу внуков и не дождусь от них помощи.
Знаете, я не боюсь. Не потому что мне всё равно. А потому что терять уже нечего я давно живу так, будто никому не нужна. Теперь это просто официально.
А Алена Если однажды она поступит, как предрекают сыновья что ж, значит, я ошиблась. Но сердце подсказывает: нет. Она ничего не просила. Ни денег, ни квартиры. Она просто была рядом. Подставила руку. Поступила по-человечески.
А для меня это важнее всех кровных уз.
