**Дневниковая запись**
Она сказала, что я «не гожусь в отцы», но я растил этих детей с самого начала.
Когда моя сестра Аня начала рожать, я был в другом конце области на байкерском слёве. Она умоляла меня не отменять поездку, говорила, что всё будет хорошо, что ещё есть время.
Времени не было.
На свет появились трое прекрасных малышей а её не стало.
Помню, как держал на руках эти крошечные свёртки в отделении реанимации. От меня ещё пахло бензином и кожей куртки. У меня не было ни плана, ни малейшего понятия, что делать. Но я посмотрел на них Лизу, Дашу и Стёпу и понял: я отсюда не уйду.
Ночные покатушки сменились ночными кормлениями. Ребята из сервиса подменяли меня на сменах, чтобы я мог забирать детей из садика. Я научился заплетать Даше косички, успокаивать Лизу в её вспышках гнева, уговаривать Стёпу есть что-то кроме макарон с маслом. Перестал уезжать в дальние рейды. Продал два мотоцикла. Смастерил своими руками двухъярусные кровати.
Пять лет. Пять дней рождения. Пять зим с гриппом и ротавирусом. Я не был идеальным, но оставался. Каждый день.
А потом появился он.
Биологический отец. Его не было в свидетельствах о рождении. Ни разу не навестил Аню за всю беременность. По её словам, он сказал, что тройня «не в его стиле жизни».
Но теперь? Он хотел забрать их.
И пришёл не один. С ним была соцработница по имени Ольга. Она окинула взглядом мои замасленные комбинезоны и сказала, что я «неподходящая среда для долгосрочного роста этих детей».
Я не верил своим ушам.
Ольга осмотрела наш маленький, но аккуратный дом. Увидела детские рисунки на холодильнике. Велосипеды во дворе. Сапожки в прихожей. Улыбалась вежливо. Делала заметки. Я заметил, как её взгляд задержался на моём тату на шее.
Самое страшное дети ничего не понимали. Лиза спряталась за мной. Стёпа расплакался. Даша спросила: «Этот дядя будет нашим новым папой?»
Я ответил: «Никто вас не заберёт. Разве что через суд.»
И вот заседание через неделю. У меня есть адвокат. Хороший. Чёртовски дорогой, но оно того стоит. Моя мастерская едва держится, потому что я всё тяну один, но продал бы и последний гаечный ключ, лишь бы оставить своих детей.
Я не знал, что решит судья.
Накануне заседания я не мог уснуть. Сидел на кухне, держа в руках рисунок Лизы я веду их за руки перед нашим домом, а в углу солнце и облака. Простые детские каракули, но, честно говоря, на том рисунке я выглядел счастливее, чем когда-либо в жизни.
Утром я надел рубашку с пуговицами, которую не носил со времён похорон Ани. Даша вышла из комнаты и сказала: «Дядя Женя, ты как поп».
«Надеемся, судье нравятся попы», попробовал пошутить я.
Суд казался другим миром. Всё бежевое и глянцевое. Виталий сидел напротив в дорогом костюме, изображая заботливого отца. Он даже принёс фото тройни в купленной рамке будто это что-то доказывало.
Ольга зачитала свой отчёт. Не врала, но и не смягчала. Упомянула «ограниченные ресурсы», «проблемы эмоционального развития» и, конечно же, «отсутствие традиционной семьи».
Я сжал кулаки под столом.
Потом настал мой черёд.
Я рассказал судье всё. С того звонка про Аню до момента, когда Даша вырвала мне на спину в долгой поездке, а я даже не дрогнул. Говорил о задержке речи у Лизы и о том, как устроился на вторую работу, чтобы оплачивать логопеда. Рассказал, как Стёпа научился плавать только потому, что я обещал ему котлету по пятницам, если он не сдастся.
Судья посмотрел на меня и спросил: «Вы действительно считаете, что сможете в одиночку воспитать троих детей?»
Я сглотнул. Мог соврать. Но не стал.
«Нет. Не всегда», сказал я. «Но я делаю это. Каждый день, пять лет. Не по обязанности. А потому что они моя семья.»
Виталий наклонился вперёд, словно хотел что-то сказать. Но промолчал.
И тут случилось неожиданное.
Даша подняла руку.
Удивлённый судья спросил: «Юная леди?»
Она встала на табурет и сказала: «Дядя Женя обнимает нас каждое утро. А когда нам снится плохое, он спит на полу у нашей кровати. И однажды продал мотоцикл, чтобы починить отопление. Я не знаю, какой должен быть папа, но у нас он уже есть.»
Тишина. Абсолютная.
Не знаю, решило ли это всё. Может, судья уже давно принял решение. Но когда он наконец произнёс: «Опеку оставляем за господином Евгением Морозовым», я выдохнул так, будто не дышал годами.
Виталий даже не взглянул на меня, уходя. Ольга кивнула едва заметно.
Тем вечером я приготовил сырные гренки с томатным супом любимое блюдо детей. Даша плясала на кухонном столе. Стёпа размахивал ножом для масла, как световым мечом. Лиза обняла меня и прошептала: «Я знала, что ты победишь.»
И в тот момент, несмотря на засаленную кухню и усталость, я почувствовал себя богатейшим человеком на свете.
Семья не про кровь. Про тех, кто остаётся. Снова и снова. Даже когда трудно.
Если веришь, что любовь делает кого-то родителем пусть эта история даст кому-то сил. Возможно, именно сегодня. .
