Бабушка Агафья решила умереть. Была пятница, обеденное время. Поев гречневой каши с молоком, она вытерла рот передником и, глядя в кухонное окно куда-то вдаль, равнодушно произнесла:
Оль, завтра помирать буду. В воскресенье, перед обедней.
Дочь её Ольга, переставляя кастрюли на плите, замерла, потом резко обернулась и села на табурет, сжимая в руках тряпку:
Ты что это выдумала?
Время моё вышло, пожила, хватит. Помоги мне помыться, достань чистую одежду из сундука. Потом обсудим, кто хоронить будет, кто могилу копать. Время ещё есть.
Надо всем сказать, чтоб успели приехать попрощаться?
Во-во, обязательно скажи. Поговорю с каждым.
Хочешь всё рассказать напоследок? Пусть знают.
Старушка кивнула и, опираясь на дочь, заковыляла к своей кровати.
Она была маленькая, сухонькая, лицо как печёное яблочко, в морщинках, глаза живые, блестящие. Седые волосы, собранные в пучок, прикрыты белым платочком. Хотя по хозяйству она уже не занималась, но фартук носилa по привычке. Ей шёл девяностый год. И вот решила умереть.
Мам, я на почту схожу, телеграммы отправлю. Ты как?
Ничего, ничего, иди с Богом.
Оставшись одна, бабушка Агафья задумалась. Мысли унесли её далеко, в молодость. Вот она с Иваном сидит у реки, он улыбается ей. Вспомнила свадьбу вышла в круг в сатиновом платье, плясала под гармонь. Свекровь тогда сказала:
Что с такой в хозяйстве делать? Мелковата, да и родит ли?
Не угадала. Агафья оказалась крепкой. В поле, в огороде работала наравне со всеми, не угонишься. Дом строили первая помощница мужу. Жили душа в душу. Через год родила дочь Олю. Когда девочке было четыре, началась война. Ивана забрали в первые дни.
Вспомнив проводы, бабушка Агафья судорожно вздохнула, вытерла глаза передником:
Соколик ты мой, сколько я по тебе горевала! Царствие тебе небесное! Скоро увидимся, подожди немного.
Мысли прервала дочь. Она вернулась не одна, а с фельдшером, который лечил всё село.
Как самочувствие, бабушка Агафья?
Да ничего, не жалуюсь.
Он послушал её, померил давление, поставил градусник. Всё в норме. Перед уходом отвел Ольгу в сторону и тихо сказал:
Видимо, силы на исходе. Старики чувствуют, когда уходить. Готовься потихоньку.
В субботу Ольга вымыла мать в бане, одела в чистое, и та легла на свежезастеленную кровать, уставившись в потолок.
После обеда стали съезжаться дети.
Сергей, грузный лысоватый мужчина, шумно вошёл, принёс гостинцы. Близнецы Дмитрий и Николай, смуглые, черноволосые, приехали на машине из города, тревожно глядя на сестру.
Таня, полная, с добрым лицом, добралась на автобусе из соседнего района. Последней, уже к вечеру, приехала Наталья стройная, рыжая, директор школы из областного центра.
С тревожными лицами, утирая слёзы, они подходили к матери, целовали её, спрашивали:
Мам, ты у нас крепкая, ещё поживёшь!
Была крепкой, да вся вышла, отвечала бабушка Агафья.
Отдыхай, завтра поговорим. До обедни не помру.
Дети недоверчиво отходили, обсуждая насущное. Они сами уже не молоды, часто болели, но радовались, что с матерью жила Ольга.
Привычно взялись за хозяйство. Всё было знакомо дом их детства. Близнецы рубили дрова, Сергей носил воду из колонки, Таня кормила скотину, а Ольга с Натальей готовили ужин.
Потом, собравшись за столом, дети шептались, а бабушка Агафья, глядя в потолок, видела свою жизнь.
Тяжело было в войну холодно, голодно. Весной выкапывала промёрзлую картошку, жарила драники. Берегла запасы, сажала глазками. Собирала лебеду, крапиву всё в пищу. Детям перешивала одежду из своей, а после похоронки на Ивана и из его вещей.
Что поделаешь, такая жизнь! вздохнула бабушка.
Осенью меняла картошку у проезжающих на станции выменивала тушёнку, сало. Как-то купила козу отдала за неё мужнин костюм, своё платье, серёжки. Дети стали поправляться.
Да, намаялась одна. То болезни, то драки. Как-то заперла сыновей в бане и накормила табаком после этого не курили.
Такая жизнь!
Дети выросли. К Агафье сватались, но она боялась, чтоб не обижали детей.
Ну его к бесу!
А как подросли бессонные ночи, слёзы. Потом сыновья в армию, слава Богу, вернулись. Женились, разъехались. Только Ольга осталась.
Такая жизнь!
Были и радости дети выросли хорошими, руки у всех золотые. Этим и жила.
Бабушка Агафья закрыла глаза, мысли успокоили её, и она уснула под тихий разговор детей.
Утром все собрались вокруг. Подложили подушки, чтоб удобно было. Бабушка оглядела их и заговорила:
Простите меня, коли что не так. Живите дружно, помогайте друг другу. Я скоро умру.
Все замахали руками, но она остановила:
Как Бог решит, так и будет.
Помолчав, продолжила:
В войну, зимой, нашли на пороге младенца. Замёрзший, голодный. Назвали Серёжей. Потом на станции девочку подобрали Таня. Потом близнецов Димку и Колю. А Наташку у пьяной матери отняла. Та спилась, а девочка оттаяла не сразу.
В комнате повисла тишина. Дети переглядывались, не зная, что сказать.
Идите, я устала, посплю, закончила бабушка.
Мама, да как же так? Мы не знали! зашумели все.
Идите, идите.
Им было неловко, стыдно за вопросы. Вышли, обсуждали услышанное. Не чувствовали себя чужими детство вспоминалось счастливым.
О
Бабушка Маруся задумала умирать. Пятничный полдень, доев пшённую кашу с молоком, утерла рот фартуком и задумчиво смотрела вдаль через кухонное окошко