Спустя месяцы Станислав стал незаменимой частью дома Анны

**Дневник.**
Прошло несколько месяцев, и Станислав стал неотъемлемой частью дома Анны.
Он сидел на обледеневшей скамейке в тихом парке на окраине Москвы. Ледяной ветер резал лицо, а снег медленно падал, будто пепел от бесконечного пожара. Руки он прятал под потрёпанной курткой, а душа была разбита. Он не понимал, как дошёл до этого. Не в этот вечер. Не так.
Несколько часов назад он был в своём доме. В своём. В том, что построил своими руками десятилетия назад, кирпич за кирпичом, пока его жена варила на кухне горячий борщ, а сын играл деревянными кубиками. Всё это исчезло.
Теперь на стенах висели чужие фотографии, запахи были другими, и холод шёл не только от зимы, но и от взглядов, которые пронзали его, как ножи.
Пап, мы с Катей в порядке, но ты тебе нельзя здесь оставаться, сказал сын, Дмитрий, без тени сожаления в голосе. Ты не молод. Поищи дом престарелых. Или что-то маленькое. С твоей пенсией проживёшь спокойно.
Но это мой дом, прошептал Станислав, чувствуя, как сердце падает в пятки.
Ты его переоформил на меня, ответил Дмитрий, словно говорил о банковской операции. Всё по закону. Теперь он не твой.
На этом всё и закончилось.
Станислав не закричал. Не заплакал. Только молча кивнул, как ребёнок, наказанный за непонятную провинность. Взял пальто, старую шапку и маленький узелок с жалкими пожитками. Вышел за дверь, не оглядываясь, зная в глубине души, что это конец чему-то большему его семье.
Теперь он сидел здесь, окоченевший, с душой, скованной льдом. Даже время потеряло смысл. Парк был пуст. Кто станет гулять, когда мороз пробирает до костей? И всё же он оставался на месте, будто надеялся, что снег полностью его укроет и сотрёт из этого мира.
Но вдруг он почувствовал
Лёгкое, тёплое прикосновение.
Он открыл глаза и увидел перед собой собаку. Овчарку, крупную, с шерстью, покрытой снегом, и тёмными глазами, в которых читалось слишком много понимания.
Пёс смотрел на него прямо. Не лаял. Не шевелился. Просто протянул морду и коснулся ладонни так бережно, что у Станислава сжалось сердце.
Откуда ты взялся, дружище? прошептал он дрожащим голосом.
Собака вильнула хвостом, развернулась и сделала несколько шагов. Потом остановилась, снова посмотрела на него будто говорила: «Иди за мной».
И Станислав пошёл.
Потому что терять ему было нечего.
Они шли несколько минут. Пёс не убегал далеко, всё время оглядываясь, чтобы убедиться, что тот за ним следует. Прошли по безмолвным переулкам, мимо потухших фонарей, мимо домов, где тепло семейного очага казалось недостижимой роскошью.
Наконец они остановились у небольшого домика с деревянным забором и тёплым светом на крыльце. Прежде чем он успел опомниться, дверь открылась.
На пороге стояла женщина лет шестидесяти, с волосами, собранными в пучок, и тёплым платком на плечах.
Барсик! Опять сбежал, проказник! воскликнула она, заметив пса. И кого ты теперь привёл?
Голос её оборвался, когда она увидела Станислава сгорбленного, с покрасневшим от холода лицом и посиневшими губами.
Боже правый! Да ты замёрзнешь! Заходи скорее!
Станислав попытался ответить, но смог только невнятно пробормотать.
Женщина не стала ждать. Вышла, взяла его под руку и ввела внутрь. Тепло окутало его, как одеяло. В воздухе пахло чаем, корицей, жизнью.
Садись, садись. Сейчас принесу чего-нибудь горяченького.
Он опустился на стул, дрожа. Пёс, Барсик, улёгся у его ног, будто так было всегда.
Вскоре женщина вернулась с подносом две дымящиеся кружки и тарелка с румяными булочками.
Меня зовут Анна, сказала она с тёплой улыбкой. А тебя?
Станислав.
Очень приятно, Станислав. Мой Барсик редко приводит в дом незнакомцев. Должно быть, ты особенный.
Он слабо улыбнулся.
Не знаю, как благодарить
Не надо. Но мне бы хотелось узнать: что делает такой человек, как ты, на улице в такую погоду?
Станислав замялся. Но в её глазах он видел не осуждение, а участие. И потому рассказал всё.
О доме, построенном своими руками. О жене. О сыне, который выставил его за дверь. О предательстве, которое ранило глубже, чем холод. Говорил, пока голос не начал дрожать.
Когда он закончил, в комнате воцарилась тишина. Лишь потрескивание дров в печи нарушало её.
Анна смотрела на него с теплотой.
Останься у меня, тихо сказала она. Живу одна. Только я и Барсик. Мне будет приятно, если с кем-то можно будет поговорить. Тебе не нужно ночевать на улице. Не сегодня. Пока у меня есть свободная кровать.
Он посмотрел на неё с недоверием. Никто не предлагал ему ничего подобного с тех пор, как умерла жена.
Правда?
Правда, ответила она и положила руку на его ладонь. Соглашайся.
Барсик поднял голову, посмотрел на него и снова тронул носом его руку.
И тогда Станислав почувствовал то, что давно считал утраченным надежду.
Да, прошептал он. Останусь.
Анна улыбнулась, а Барсик доволь