В глубине Тверской области, среди бескрайних полей и берёзовых рощ, стояла старая усадьба «Заря». В тёплый вечер на крыльце сидели две фигуры: Анна и Иван, пожилые супруги, которые ещё недавно верили, что дом самое надёжное место на свете. Рядом лежали два потрёпанных чемодана и кресла-качалки, служившие им верой и правдой десятилетиями. Три дня они ждали с тех пор, как их дети уехали, пообещав вернуться «через пару часов». Солнце уже трижды скрывалось за холмами, а тишина становилась всё тяжелее.
Старший сын Дмитрий перед отъездом сказал:
Мам, мы просто в город за документами съездим и сразу вернёмся.
Дочка Ольга избегала взгляда матери, Михаил без остановки листал телефон, а Дмитрий торопливо загружал вещи в старенькую «Ниву». Анна сжимала в руках платок, чувствуя, что что-то не так. Иван, несмотря на свои 72 года, держался прямо и пытался поймать новости по старенькому радиоприёмнику, бормоча что-то о возможных проблемах с документами на дом. Но Анна догадывалась: дело не в задержке. Матери умеют читать знаки, и её сердце сжималось от предчувствия предательства.
На четвёртый день Анна проснулась с болью в груди не сердечной, а душевной. Иван смотрел в окно на пустую дорогу.
Они не вернутся, прошептала она.
Не говори так, Анюта.
Они нас бросили, Ваня. Родные дети оставили нас одних.
Усадьба «Заря» была гордостью семьи три поколения: 200 гектаров плодородной земли, скот, пшеничные поля и сад, за которым Анна ухаживала с любовью. Но теперь, оставшись одни, они чувствовали себя чужими в собственном доме. Еда заканчивалась: оставались яйца, домашний сыр, немного муки и картошки. Лекарства у Ивана закончились на третий день, и, хотя он не жаловался, голова у него гудела от боли.
Завтра пешком дойду до деревни, сказал Иван.
15 километров, Ваня, под палящим солнцем? В твои-то годы?
А что мне ещё делать? Сидеть и ждать?
Спор был коротким больше от нервов, чем от злости. В конце концов они обнялись в маленькой кухне, чувствуя тяжесть прожитых лет и одиночества, которого никак не ожидали.
На шестой день тишину разорвал звук мотора. Анна выбежала на крыльцо с бешено колотящимся сердцем. Но это были не дети, а сосед Сергей на своём стареньком «Урале», гружёном хлебом и овощами.
Анна Ивановна, Иван Петрович, как дела?
Хорошо, что заехал, Серёжа, ответила Анна, стараясь скрыть облегчение.
Сергей, холостяк с добрым сердцем, сразу почувствовал напряжение. Увидев чемоданы на крыльце и почти пустой холодильник, он спросил:
Где же дети-то?
В город по делам уехали, ответил Иван без уверенности.
Давно?
Анна тихо заплакала.
Шесть дней, прошептала она.
Сергей помолчал, затем встал с твёрдым выражением лица.
Разрешите, Иван Петрович, мне кое-что проверить.
Он вернулся через час, взволнованный.
Вчера видел «Ниву» Дмитрия в деревне, возле комиссионки Семёнова. Выносили оттуда мебель вашу.
Тишина повисла тяжёлым грузом. Анна почувствовала, как земля уходит из-под ног, а Иван схватился за стул.
Анна Ивановна, простите за прямоту, но я узнал ваш старый буфет и ещё кое-что.
Они продают наши вещи, прорычал Иван сквозь зубы.
И это было не всё. Сергей рассказал, что дети спрашивали про продажу усадьбы. Анна бросилась проверять шкафы не хватало швейной машинки, картин, бабушкиного фарфора.
Как они могли так поступить?! закричала она, вернувшись на кухню.
Сергей подошёл ближе:
Не хочу лезть в ваши дела, но вам нельзя оставаться здесь одним. Поедете ко мне.
Нет, Серёжа, твёрдо сказал Иван. Это мой дом. Если хотят меня выгнать, пусть делают это в лицо.
Анна взяла мужа за руку, вспомнив, за что полюбила его: за достоинство, даже в беде. Сергей уважил их решение, но не оставил каждый день привозил еду и лекарства.
Через неделю Анна полезла на чердак искала важные документы. Среди пыли и старых вещей она нашла запечатанный сургучом конверт с надписью от свекрови:
«Анне и Ивану. Открыть только в крайнем случае».
В письме оказались документы на ещё 100 гектаров земли у реки, оформленные на их имена ещё в 1998 году, с собственным родником.
«Всегда боялась, что не все внуки будут с вашим сердцем. Эти земли ваши. Если что, ищите адвоката Ковалёва. Не дайте себя обмануть. С любовью, Матрёна».
Анна и Иван молча дочитали. Свекровь предвидела жадность и оставила им неожиданную защиту. В ту ночь они почти не спали между облегчением и горечью.
На следующий день Сергей принёс новости:
Дмитрий искал Ковалёва, спрашивал про документы на усадьбу. Хотели продать, но не хватало бумаг.
Они пошли к адвокату. Ковалёв, пожилой и надёжный человек, встретил их с радостью и тревогой.
Ваш сын приходил несколько раз, но Матрёна Степановна заставила меня поклясться говорить только в крайнем случае.
Адвокат подтвердил их права на землю и сообщил, что компания по розливу воды предлагала 15 миллионов рублей за родник.
Сейчас, с нехваткой чистой воды, он стоит гораздо больше.
Они вернулись домой в тишине. Открытие было невероятным, но горьким: свекровь оказалась права насчёт детей. Вечером Анна плакала:
Что мы сделали не так, что наши дети способны нас бросить?
Ничего, Анюта. Мы дали им любовь и пример. Если они выбрали такой путь это не наша вина. Но теперь мы знаем: нуждаться не будем.
Через три дня вернулась «Нива». Дмитрий вышел первым, с натянутой улыбкой.
Простите за задержку, в городе кошмар с документами.
Иван и Анна не встали им навстречу.
Десять дней, твёрдо сказал Иван.
Пап, я же объяснил. В ЗАГСе барда
