После развода мой сын разрешил мне пожить на его диване, подарив при этом роскошную квартиру своей теще.
Три недели беспокойных ночей, и диванные подушки приняли форму моего позвоночника. Я уткнулась лицом в колючую ткань, вдыхая смесь одеколона сына Игоря и ванильных свечей его жены Надежды аромат моего изгнания. Через тонкие стены квартиры доносился их шёпот: они обсуждали меня, словно проблему, которую нужно решить, а не женщину, которая его вырастила.
В шестьдесят два года я и представить не могла, что буду спать на раскладном диване в гостиной собственного сына, а вся моя жизнь уместится в два чемодана. Бракоразводные бумаги ещё не остыли после печати, когда Игорь предложил мне этот «временный вариант». Временный. Как будто тридцатилетний брак, рассыпавшийся в одночасье, всего лишь мелкая неприятность.
Утренний свет пробивался сквозь белоснежные занавески Надежды, отбрасывая тени на паркет, по которому мне запрещалось ходить в обуви. Все правила в этом доме были негласными, но железными: не трогай хорошие полотенца, не регулируй отопление, не готовь ничего, что оставляет запах. Я стала призраком, блуждающим на краю их идеальной жизни.
«Мама, ты рано встала», появился в дверях кухни Игорь, уже одетый в тёмно-серый костюм. В свои тридцать пять он унаследовал от отца резкие черты лица, а от меня упрямство, хотя, кажется, забыл, откуда оно взялось.
«Не спалось», ответила я, разводя растворимый кофе водой, нагретой в микроволновке. Хорошая кофеварка была под запретом «подарок на свадьбу», как пояснила Надежда с напряжённой улыбкой.
«Мы с Надей поговорили», начал он, по привычке глотая слова. «Думаем, тебе пора поискать что-то посерьёзнее».
Кофе стал горьким во рту. «Посерьёзнее?»
«Есть хорошие пансионаты для пожилых».
«Ах, вот оно что», я поставила кружку с таким усилием, что она громко стукнула о стол. «Какая я глупая, решив, что могу остаться, пока не встану на ноги».
«Не надо так. Ты же знаешь, мы хотим помочь».
«Помочь?» слово вырвалось резче, чем я планировала. «Игорь, вчера ты возил мать Надежды смотреть новую трёхкомнатную квартиру на улице Берёзовой. Ту, с гранитными столешницами».
Он сглотнул. «Это другое. У её матери особые потребности».
«Моя особая потребность кровать вместо твоего дивана».
Тут появилась Надежда, её светлые волосы были собраны в тугой пучок. Она двигалась по кухне с холодной эффективностью, избегая моего взгляда. «Доброе утро, Мария Ивановна», сказала она, не поднимая глаз. Официальное обращение напоминало: я не семья, а гость, засидевшийся не в меру.
Комнату для гостей, которую они использовали под хлам, на прошлой неделе расчистили и покрасили в мягкий жёлтый готовили место для их первенца. Живот Надежды ещё почти не был виден, но они уже выбирали кроватку.
«Наде нужна комната под детскую», объяснил Игорь. «Она переживает».
«Я не предлагаю спать там вечно, Игорь. Хотя бы пока не найду жильё».
Надежда наконец посмотрела на меня, её зелёные глаза холодно оценивали. «Мария Ивановна, вы не понимаете. Речь о границах. О том, что правильно».
«Правильно?» переспросила я. «А что правильно для женщины, которую муж после тридцати лет брака променял на секретаршу?»
«Мама, хватит!»
«Игорь, давай проясним. Твой нерождённый ребёнок важнее, чем твоя мать без крыши над головой?»
Он побледнел. «Ты не бездомная. У тебя есть варианты. Отец предлагал тебе квартиру в Сочи».
«Отец предложил однокомнатную квартиру за две тысячи километров, при условии, что я откажусь от половины имущества. Очень великодушно».
Включённый блендер Надежды заглушил его ответ. Когда шум стих, тишина стала гуще.
«Если хотела комфорта», наконец прошептал Игорь, «надо было оставаться с отцом».
Слова ударили, как пощёчина. Я смотрела на сына этого человека, которого носила, кормила, любила без условий, и видела чужого. «Понятно», сказала я, ставя кружку в раковину. «Спасибо, что прояснил моё положение».
Весь день я искала съёмное жильё в телефоне, пересчитывая жалкие сбережения. На личном счету было ровно 50 тысяч рублей. В шестьдесят два, без работы и кредитной истории, это казалось копейками.
Вечером я зашла в магазин у дома. У кассы взгляд упал на лотерейные билеты. Джекпот достиг 300 миллионов. «Один, быстрый выбор», услышала я свой голос.
Продавец протянул мне маленький бумажный прямоугольник. 7, 14, 23, 31, 42. Бонусный шар 18.
«Удачи», сказал он, сдавая сдачу. Восемь рублей. Все деньги, что у меня оставались.
Квартира была пуста. Записка на столе сообщала, что Игорь и Надежда ужинают у её матери. Конечно. Я устроилась на диване и включила вечерние новости. Ровно в 23:17 на экране появились лотерейные номера.
7, 14, 23, 31, 42. Бонусный шар 18.
Я уставилась на экран, уверенная, что это галлюцинация. Затем дрожащими руками достала билет и сверила цифры снова и снова. Все совпадали. Билет выпал из пальцев, когда я откинулась на диван. Триста миллионов. После налогов достаточно, чтобы больше никогда не спать на чужих диванах. Достаточно, чтобы посмотреть сыну в глаза и высказать всё, что думаю о его «суровой любви».
Вопрос был не в том, что я сделаю с деньгами. Вопрос был в том, как я использую эту власть.
Я не спала. Лотерейный билет лежал на столе, как заряженное оружие. В 5:30 раздался будильник Игоря. Я притворилась спящей, играя роль побеждённой, которой они ждали.
«Доброе утро», тихо сказала я, когда он вошёл на кухню, просто чтобы увидеть, как он вздрогнет.
«О, мам. Не знал, что ты уже проснулась». Он засуетился с кофеваркой. «Слушай, насчёт вчерашнего»
«Ты сказал то, что думал», поднялась я. «Не оскорбляй нас обоих притворством».
Появилась На
После развода сын разрешил мне пожить на его диване, а тёще подарил роскошную квартиру