После похорон мужа мой сын отвёз меня на окраину города и сказал: «Выходи здесь из автобуса. Мы больше не можем тебя содержать». Но в моём сердце хранилась тайна, раскаяние за которую они будут нести всю жизнь
В день, когда мы хоронили мужа, шёл тихий дождь. Маленький чёрный зонт не мог укрыть одиночество в моём сердце. Я держала свечу, глядя на свежевырытую могилу, земля в которой ещё была влажной, и дрожала. Мой спутник почти сорока лет мой Владимир превратился в горсть холодной земли.
После похорон мне не дали погрузиться в горе. Старший сын, Дмитрий, которому муж полностью доверял, тут же забрал ключи от дома. Годами раньше, когда Владимир был ещё здоров, он сказал: «Мы стареем, давай всё переоформим на сына. Если всё будет на него, он и будет нести ответственность». Я не возражала. Разве есть родители, которые не любят своих детей? Так дом, документы, всё оказалось на имя Дмитрия.
На седьмой день после похорон сын позвал меня «прогуляться». Я не ожидала, что эта поездка станет ударом в спину. Машина остановилась на окраине Воронежа, у остановки маршруток. Дмитрий холодно бросил:
Выходи здесь. Мы с женой больше не можем о тебе заботиться. Теперь сама о себе позаботься.
В ушах звенело, в глазах помутнело. Мне казалось, я ослышалась. Но его взгляд был твёрдым, будто он хотел вытолкнуть меня силой. Я осталась сидеть у обочины, возле ларька с сигаретами, с одной сумкой одежды. Тот дом где я жила, где растила детей и ухаживала за мужем теперь был его. Обратной дороги не было.
Говорят: «Если потеряешь мужа, остаются дети». Но иногда дети это как их вовсе нет. Мой собственный сын выбросил меня, как ненужную вещь. Однако Дмитрий не знал одного: я не была совсем беззащитна. В кармане у меня всегда лежала сберкнижка деньги, которые Владимир и я копили всю жизнь, больше пяти миллионов рублей. Мы хранили это в тайне, чтобы ни дети, ни кто-либо другой не узнали. Владимир часто говорил: «Люди хороши к тебе, только пока у тебя что-то есть».
В тот день я решила молчать. Не стала унижаться, не раскрыла свой секрет. Хотела посмотреть, как Дмитрий и сама жизнь обойдутся со мной.
Первой ночью после того, как меня бросили, я укрылась под навесом маленькой чайной. Хозяйка тётя Нина сжалилась и налила мне горячего чая. Когда я рассказала, что потеряла мужа, а дети выгнали, она только вздохнула:
Сейчас такое часто, сестра. Деньги детям порой дороже любви.
Я сняла маленькую комнату в общежитии, платя проценты со своего вклада. Была осторожна: никому не говорила, что у меня есть деньги. Жила скромно: носила старую одежду, покупала дешёвый хлеб и крупы, старалась не привлекать внимания.
Много ночей я лежала на жёсткой кровати, вспоминая старый дом, скрип потолочного вентилятора, запах чая, который варил Владимир. Воспоминания ранили, но я твердила себе: пока жива надо идти вперёд.
Постепенно привыкла к новой жизни. Днём искала подработку на рынке: мыла овощи, разгружала коробки, упаковывала товар. Платили копейки, но мне было неважно. Хотела держаться на ногах, не жить подачками. Торговцы звали меня «тётя Люда». Они не знали, что, закрыв рынок, я возвращалась в свою каморку, доставала сберкнижку, смотрела на цифры и убирала обратно. Это был мой секрет причина, чтобы жить дальше.
Как-то встретила старую подругу тётю Катю. Увидев меня в общежитии, я рассказала, что муж умер, а жизнь стала тяжёлой. Она пожалела и предложила работу в своей закусочной. Я согласилась. Работа была тяжёлой, но зато давала еду и крышу над головой. Теперь у меня было ещё больше причин хранить тайну сбережений.
Тем временем до меня доходили слухи о Дмитрии. Он жил с женой и детьми в большом доме, купил новую машину, но проигрывался в карты. Один знакомый шепнул: «Говорят, уже заложил участок». Я слушала с болью, но не звонила. Он бросил мать у дороги мне больше нечего было ему сказать.
Однажды вечером, когда я мыла пол в закусочной, зашёл незнакомый мужчина. Одет хорошо, но лицо напряжённое. Узнала собутыльник Дмитрия. Он пристально посмотрел и спросил:
Вы мать Дмитрия?
Я остановилась, кивнула. Он наклонился ближе, голос стал жёстким:
Он должен нам миллионы. Сейчас прячется. Если ещё любите сына помогите.
Я окаменела. Только слабо улыбнулась:
Теперь я бедная. Ничем не могу помочь.
Он ушёл злой. Но это заставило меня задуматься. Я любила сына, но и боль от него была жива. Он выбросил меня на улицу. Теперь получил по заслугам разве это не справедливо?
Через несколько месяцев Дмитрий сам пришёл ко мне. Бледный, измученный, с красными глазами. Увидев меня, упал на колени и зарыдал:
Мама, я ошибался. Я подлец. Спаси меня, хоть раз. Иначе моя семья пропадёт.
Сердце заколотилось. Вспомнила ночи, когда плакала о нём, вспомнила тот день на остановке. Но вспомнила и слова Владимира перед смертью: «Что бы ни случилось он наш сын».
Долго молчала. Потом медленно зашла в комнату, достала сберкнижку с пятью миллионами и положила перед Дмитрием. Взгляд был спокоен, но твёрд:
Это деньги, которые мы с отцом копили всю жизнь. Прятала, потому что боялась ты их не оценишь. Теперь отдаю. Но запомни: если ещё раз растопчешь материнскую любовь, даже со всеми деньгами мира, никогда не поднимешь голову с достоинством.
Дмитрий взял её дрожащими руками. Рыдал, как под проливным дождём.
Я знала может, он исправится, а может, и нет. Но как мать выполнила последний долг. И тайна сберкнижки наконец раскрылась именно тогда, когда была нужнее всего.
