После похорон мужа мой сын отвёз меня на окраину города и сказал: «Выходи здесь. Мы больше не можем тебя содержать». Но в моём сердце хранился секрет, о котором они пожалеют всю свою жизнь
В день, когда мы хоронили мужа, шёл тихий дождь. Маленький чёрный зонт не мог укрыть одиночество в моём сердце. Я держала свечу, глядя на свежую могилу, земля на которой ещё была влажной, и дрожала. Мой спутник почти сорока лет мой Виктор превратился в горсть холодной земли.
После похорон мне некогда было тонуть в горе. Мой старший сын, Дмитрий, которому муж безоговорочно доверял, сразу забрал ключи от дома. Годы назад, когда Виктор ещё был здоров, он сказал: «Мы стареем давай переоформим всё на сына. Если всё будет на него, он и отвечать будет». Я не возражала. Разве есть родители, которые не любят своих детей? Так дом, документы, все бумаги оказались на имя Дмитрия.
На седьмой день после похорон Дмитрий предложил мне прокатиться. Я не ожидала, что эта поездка станет ударом в спину. Машина остановилась на окраине Нижнего Новгорода, у остановки маршруток. Холодным голосом он сказал:
Выходи. Мы с женой больше не можем о тебе заботиться. Теперь тебе придётся самой о себе думать.
В ушах звенело, в глазах темнело. Мне казалось, я ослышалась. Но его взгляд был твёрдым, будто он хотел вытолкнуть меня тут же. Я осталась сидеть у обочины, рядом с винной лавкой, с одним мешком одежды. Тот дом где я жила, растила детей, ухаживала за мужем теперь был его. У меня не было права вернуться.
Говорят: «Если потеряешь мужа, остаются дети». Но иногда дети это всё равно что их нет. Мой собственный сын выбросил меня, как ненужную вещь. Однако Дмитрий не знал одного: я не была совсем беззащитна. В кармане у меня лежала сберкнижка деньги, которые Виктор и я копили всю жизнь, больше тридцати миллионов рублей. Мы хранили это в тайне, чтобы ни дети, ни кто-либо другой не знали. Виктор часто говорил: «Люди добры к тебе, только пока у тебя что-то есть».
В тот день я решила молчать. Не стала унижаться, не раскрыла свой секрет. Хотела посмотреть, как ко мне отнесётся Дмитрий и сама жизнь.
Первая ночь после того, как меня бросили, прошла под навесом у маленького чайного ларька. Хозяйка тётя Люда пожалела меня и налила горячего чая. Когда я рассказала, что только потеряла мужа, а дети меня выгнали, она только вздохнула:
Сейчас такое часто бывает, сестра. Деньги для детей порой дороже любви.
Я сняла маленькую комнату в дешёвой гостинице, платя проценты со своего вклада. Была осторожна: никому не говорила, что у меня есть деньги. Жила скромно: носила старую одежду, покупала дешёвый хлеб и крупу, старалась не привлекать внимания.
Много ночей я лежала на жёсткой кровати, вспоминая старый дом, скрип вентилятора на потолке, запах чая с травами, который варил Виктор. Воспоминания болели, но я твердила себе: пока жива, надо идти вперёд.
Постепенно я привыкла к новой жизни. Днём искала работу на рынке: мыла овощи, разгружала ящики, заворачивала покупки. Платили мало, но мне было неважно. Я хотела держаться на ногах, не жить подачками. Торговцы называли меня «баба Надя». Они не знали, что каждый вечер я возвращалась в свою комнату, открывала сберкнижку, смотрела на цифры и прятала её обратно. Это был мой секрет, моя причина жить.
Однажды я встретила старую подругу Марфу Петровну. Увидев меня в гостинице, я рассказала, что муж умер, а жизнь стала тяжёлой. Она пожалела меня и предложила работу в семейной закусочной. Я согласилась. Работа была тяжёлая, зато давала еду и крышу над головой. Теперь у меня было ещё больше причин хранить свою тайну.
Тем временем до меня доходили слухи о Дмитрии. Он жил с женой и детьми в большом доме, купил новую машину, но проигрывался в карты. Один знакомый шепнул: «Говорят, уже заложил участок». Я слушала с болью, но не стала ему звонить. Он бросил мать у дороги мне нечего было ему сказать.
Однажды вечером, когда я мыла пол в закусочной, ко мне подошёл незнакомый мужчина. Он был хорошо одет, но лицо его было напряжённым. Я узнала его это был собутыльник Дмитрия. Он пристально посмотрел на меня и спросил:
Ты мать Дмитрия?
Я остановилась, кивнула осторожно. Он наклонился ближе, и в его голосе прозвучала угроза:
Он должен нам миллионы. Теперь прячется. Если ещё любишь сына помоги.
Меня пробрал холод. Я лишь слабо улыбнулась:
Теперь я бедна. Мне нечем помочь.
Он ушёл злой. Но этот разговор заставил меня задуматься. Я любила сына, но он ранил меня. Бросил на улице. Теперь получал своё разве это не справедливо?
Через несколько месяцев Дмитрий пришёл ко мне. Он был измождён, с красными глазами. Увидев меня, упал на колени и зарыдал:
Мама, я ошибался. Я ничтожество. Спаси меня, хоть раз. Иначе моя семья пропадёт.
Сердце колотилось. Я вспомнила ночи, когда плакала в подушку, вспомнила, как он выставил меня на улицу. Но вспомнила и слова Виктора перед смертью: «Что бы ни случилось он наш сын».
Я долго молчала. Потом медленно вошла в комнату, достала сберкнижку с тридцатью миллионами и положила перед Дмитрием. Взгляд мой был спокоен, но твёрд:
Это деньги, которые мы с отцом копили всю жизнь. Я прятала их, боясь, что ты не оценишь. Теперь они твои. Но запомни: если ещё раз предашь материнскую любовь, даже со всеми деньгами мира, ты никогда не сможешь смотреть людям в глаза.
Дмитрий взял книжку дрожащими руками. Он плакал, как под проливным дождём.
Я знала может, он исправится, может, нет. Но как мать, я выполнила свой долг. И тайна сберкнижки наконец раскрылась именно тогда, когда была нужнее всего.
