Опять пришёл, нервы мне трепать? Видал, лорд английский! Ему, понимаешь, по пятьдесят грамм кушать изволит! гремела продавщица.
Мальчик поднял вверх рыжего, как солнышко, котёнка. Тот, увидев перед собой грозное лицо, не испугался. Вырвавшись из рук, запрыгнул на прилавок, пробежал по нему и прижался к грязновато-белому халату тёти Клавы, потираясь о неё маленькой рыжей головкой.
Тётя Клава была ну, знаете, бывают женщины мощного сложения. Будто вырубленные из камня. А лицо
В лицо тёти Клавдии никто никогда не смотрел. Не решались. Потому что выражало оно всегда одно и то же: угрозу, презрение и злость. И обиду на жизнь. Казалось, она вот-вот поднимет голову и закричит в небо:
Господи! Ну почему я должна обслуживать вот этих?
Клавдия была продавщицей. И по профессии, и по характеру. Она обслуживала покупателей, уперев в бока два пуда кулаки, и сверлила наглеца таким взглядом, что даже самые смелые мужики робели, отводили глаза и тоненьким голосом, словно извиняясь, просили. Она делала одолжение отрезала колбаски.
Те, кто осмеливался поднять голос, видели вот что
Тётя Клава снимала кулаки с боков и клала их на прилавок. Лицо её становилось цвета свёклы, а глаза превращались в два дула. Из горла вырывался рёв, сравнимый с львиным. Очередь приседала, будто над ними пронёсся истребитель. А мужчина
Мужчина, побледнев, тут же извинялся и был готов покаяться во всех грехах, написать явку с повинной. И никто ещё ни разу не осмелился перевесить товар или проверить сдачу.
Но больше всего её бесил один мальчишка.
Наглый пацан. Лет десяти. Который имел наглость приходить к ней с завидной регулярностью, выкладывать на прилавок горсть мелочи и просить тоненьким голоском:
Тётя Клава, отрежьте, пожалуйста, молочной колбаски.
Тётя Клава краснела, белела и зеленела одновременно.
Опять явился! гремела она так, что дрожали стёкла. Опять отрежь ему пятьдесят грамм!
Она торжествующе смотрела на очередь. И толпа, готовая в другом месте возмутиться, отводила глаза.
Опять по мою душу пришёл, нервы трепать? Видал, лорд английский! Ему, видите ли, по пятьдесят грамм кушать изволит!
Но мальчик, как ни странно, не смущался. Он поднимал на продавщицу небесно-голубые глаза и говорил:
Отрежьте, пожалуйста, тётя Клава. Очень надо.
Тётя Клава снова открывала рот, из которого, казалось, вот-вот вырвется адское пламя
Но вдруг, присмотревшись к его глазам, замолкала и спокойно отрезала кусочек колбасы. По очереди проносился вздох облегчения, и мальчик уходил, сжимая в кулачке пакетик.
В тот день у тёти Клавдии был особенно скверный настрой. Очередь напряжённо молчала. Продавщицы из других отделов старались не смотреть в её сторону. Вдруг, сорвавшись на крик, тётя Клава швыряла покупателям пакеты с колбасой
И тут из-под прилавка, в самый неподходящий момент, появилась вихрастая голова с голубыми, как небо, глазами.
Тётя Клава! У меня сегодня нет денег. Но мне очень надо! Отрежьте, пожалуйста, пятьдесят грамм, а я потом принесу!
Подобной наглости никто себе не позволял. Это было покушение на святое на саму суть торговли.
Тётя Клава покраснела, побелела и издала такой рёв, что все в магазине присели, а один мужик, прятавший в штанах бутылку, выронил её и поднял руки вверх.
Бутылка разбилась вдребезги, но никто даже не взглянул на это.
Ты! Ты! Паршивый лорд! Опять пришёл, чтоб мне инфаркт устроить?! И она подняла кулак.
Все зажмурились.
Но «лорд» не испугался. Он спокойно посмотрел на тётю Клавдию и сказал:
Он очень хочет есть. А у меня денег нет. Мама забыла дать на завтрак. И поднял вверх рыжего котёнка.
Тот, увидев грозное лицо, почему-то не испугался. Вырвался, запрыгнул на прилавок и прижался к тёте Клаве.
По магазину прокатился стон ужаса. Все ждали, что кулак опустится на котёнка и раздавит его.
Пьяница на полу скорчился и закрыл голову руками.
Тётя Клава сначала посерела, потом побелела, потом покраснела. И вдруг опустила кулак. Схватила котёнка и поднесла к лицу. Тот муркнул и ткнулся носом в её щёку.
Так это ты прошипела она. Всё это время мамины деньги на этого паршивца тратил? И каждый день мне тут нервы трепал, покупая ему колбасу?
Ага, честно признался мальчик. Только я завтра принесу. Как мама даст.
Продавщица из кондитерского всхлипнула и сунула «лорду» купюру.
Не смей! рявкнула тётя Клава так, что задрожали стёкла. Забери свои деньги! крикнула она продавщице, и та поспешно отступила.
Иди сюда, сказала она мальчику, отрезала большой кусок молочной колбасы и положила в пакет.
А это вам с мамой, добавила она, положив туда же целое кольцо копчёной.
Очередь стояла с разинутыми ртами. Продавщица уронила купюру. А пьяница поднялся и, сунув в штаны бутылку, вышел.
А этого нахала оставь, сказала тётя Клава. Мне работник на склад нужен. Мышей ловить.
Вырастет будет охотником!
Очередь улыбнулась.
Рыжий котёнок мурлыкал, терся о тётю Клавдию. Она унесла его в подсобку, потом вернулась и сурово спросила:
Ну? Кто следующий?
Покупатели почему-то улыбались, несмотря на её грозный вид. А она отвечала им спокойно. И иногда вам, может, не поверите на её каменном лице появлялось подобие улыбки.
Теперь в магазине два кота. Рыжий и серый. «Лорд» как-то притащил ещё одного. Все продавщицы их подкармливают, но те
Можете не верить, но они всё равно льнут к