Миллионер вернулся домой без предупреждения и застыл на месте, увидев, что горничная делает с его сыном. Каблуки его туфель звонко стучали по блестящему мрамору, наполняя холл торжественным эхом. Леонид приехал намного раньше, чем планировал. Ему было 37 лет. Высокий, статный, с безупречным вкусом, он всегда выглядел как человек, привыкший к контролю к закрытым сделкам в стеклянных офисах, к напряжённым переговорам в Дубае.
Но сегодня он не хотел ни контрактов, ни роскоши, ни деловых речей. Он жаждал чего-то настоящего, тёплого. Его сердце просило просто вернуться домой, почувствовать, как живёт этот дом без напряжения, которое всегда возникало при его появлении. Увидеть сына маленького Матвея, своего восьмимесячного сокровища, малыша с мягкими кудряшками и беззубой улыбкой. Последний свет в его жизни после потери жены.
Он никого не предупредил ни помощников, ни Розу, постоянную няню. Он хотел увидеть дом таким, каким он был без него естественным, живым.
И именно это он и обнаружил, но не так, как ожидал. Повернув в коридор, он резко остановился. В кухне, залитой утренним светом, он увидел Матвея и рядом женщину, которую не ожидал там встретить. Анну, новую горничную молодую, лет двадцати пяти, в сиреневой униформе, с аккуратно собранными в пучок волосами.
Её движения были мягкими, точными, а на лице читалось спокойствие, которое обезоруживало. Матвей плескался в маленькой пластиковой ванночке, поставленной в раковину. Его смуглое тельце дрожало от восторга при каждом дуновении тёплой воды, которую Анна лила ему на животик. Леонид не верил своим глазам. Горничная купала его сына. В раковине.
Его брови сдвинулись, инстинкты сработали. Это было неприемлемо. Розы не было, и никто не имел права прикасаться к ребёнку без присмотра. Он сделал шаг вперёд, готовый взорваться, но что-то остановило его.
Матвей смеялся. Тихим, беззаботным смехом. Вода плескалась, а Анна напевала мелодию, которую Леонид не слыхал уже очень давно. Колыбельную, которую пела его жена.
Его губы задрожали, плечи расслабились. Он смотрел, как Анна нежно вытирала головку Матвея влажной салфеткой, будто от этого зависела вся вселенная. Это был не просто купание это был акт любви.
«Что ты делаешь?» его голос прозвучал резко.
Анна вздрогнула, её лицо побелело. «Простите, могу объяснить…»
«Роза в отпуске. Я думала, вы вернётесь только в пятницу.»
Леонид сжал губы. Он не собирался возвращаться. Но теперь он здесь и видит, как горничная купает его сына в раковине, будто это что-то нормальное.
«У него была температура прошлой ночью. Он плакал без остановки. Термометр потерялся, и никого не было дома. Я вспомнила, что тёплая ванна помогала ему успокоиться. Я собиралась сообщить вам…»
Леонид онемел. Температура. Его сын болел, а ему никто не сказал. Он посмотрел на Матвея, прижавшегося к груди Анны. Ни боли, ни дискомфорта только доверие.
«Я плачу за лучший уход. У меня есть медсёстры на связи круглосуточно. Ты горничная. Ты моешь полы и натираешь мебель. Не смей больше прикасаться к моему сыну.»
Анна не спорила. Она просто опустила голову.
«Отнеси его в кроватку. Затем собери вещи.»
Тишина ударила, как пощёчина. Анна безмолвно пошла к лестнице, держа Матвея так, будто это последний раз.
Леонид остался один. Вода капала, и этот звук казался невыносимым.
Позже, в кабинете, он сидел, сжав кулаки. Дом был тихим и этот тишина проникала в кости. Он не чувствовал облегчения. Он отдал приказ, проявил власть. Но почему же тогда внутри была пустота?
Он открыл приложение с камеры в детской. Матвей спал, щёки розовые, но спокойные. Однако слова Анны эхом звучали в его голове.
«У него была температура. Никого не было. Я не могла его оставить.»
Его пронзил холод. Он, отец, не знал, что сын болен. А кто-то другой почти незнакомка заметила.
Наверху Анна стояла в гостевой комнате, с полузакрытым чемоданом и опухшими от слёз глазами. На аккуратно сложенной одежде лежала потрёпанная фотография улыбающийся мальчик с карими кудряшками, смотрящий на неё с инвалидной коляски. Её брат, умерший три года назад.
Анна ухаживала за ним всю свою молодость. Родители погибли в аварии, когда ей был 21. Она оставила учёбу на медсестру, чтобы быть рядом с ним.
Он умер у неё на руках. И с тех пор она не пела пока не встретила Матвея.
Но это никого не волновало. Она была всего лишь прислугой.
Тишину прервал лёгкий стук. В дверях стоял не Леонид, а Геннадий, пожилой дворецкий.
«Леонид Сергеевич распорядился, чтобы вам выплатили полный расчёт и дали рекомендации. Вы должны уехать до вечера.»
Анна кивнула. Она повернулась к комнате часть её не хотела уходить. Не из-за денег, а потому что этот ребёнок нуждался в ней.
Но тут раздался звук. Тихий, жалобный. Плач Матвея. Не обычный тот самый, что был прошлой ночью.
Сердце Анны заколотилось. Она знала, что не должна вмешиваться. Но ноги понесли её сами.
Матвей метался в кроватке, лицо пылало, по лбу катился пот.
«Если ждать, у него могут начаться судороги!» её голос дрожал.
Леонид замер. В его глазах был страх настоящий, как у того, кто любит по-настоящему.
«Откуда ты это знаешь?»
«Потому что я уже прошла через это с братом. И потеряла его. Я дала себе слово больше ни один ребёнок не будет страдать, если я могу помочь.»
Она не была просто горничной. Она училась на педиатрическую медсестру.
Леонид молча взял Матвея на руки и передал его Анне.
«Делай, что нужно.»
Анна действовала быстро. Влажные компрессы, раствор электролитов её руки были твёрдыми, но движения нежными.
Когда приехал врач, он подтвердил:
«У ребёнка была сильная лихорадка. То, что сделала эта девушка спасло его. Ещё немного, и начались бы судороги.»
Леонид молча кивнул.
Миллионер вернулся домой без предупреждения… и остолбенел, увидев, что горничная делает с его сыном.