Миша, мы пять лет ждали. Пять. Врачи сказали детей у нас не будет. А тут
Миша, смотри! я замерла у калитки, не веря своим глазам.
Муж неуклюже переступил порог, согнувшись под тяжестью ведра с рыбой. Утренняя прохлада июля пробирала до костей, но то, что я увидела на скамейке, заставило забыть о холоде.
Что там? Михаил поставил ведро и подошел ко мне.
На старой лавочке у забора стояла плетеная корзинка. Внутри, завернутый в выцветшую пеленку, лежал младенец.
Его огромные карие глаза смотрели прямо на меня без страха, без любопытства, просто смотрели.
Господи, выдохнул Михаил, откуда он взялся?
Я осторожно провела пальцем по его темным волосам. Малыш не шевельнулся, не заплакал только моргнул.
В его крохотном кулачке был зажат листок бумаги. Я бережно разжала пальчики и прочитала записку:
«Пожалуйста, помогите ему. Я не могу. Простите».
Надо звонить в полицию, нахмурился Михаил, почесывая затылок. И в сельсовет сообщить.
Но я уже подхватила малыша на руки, прижала к себе. От него пахло пылью дорог и немытыми волосами. Комбинезон был поношенным, но чистым.
Анна, Миша тревожно взглянул на меня, мы не можем просто так его взять.
Можем, я встретилась с ним взглядом. Миша, мы пять лет ждали. Пять. Врачи сказали детей у нас не будет. А тут
Но законы, документы Родители могут объявиться, возразил он.
Я покачала головой: Не объявятся. Чувствую, что нет.
Мальчик вдруг широко улыбнулся мне, будто понимал наш разговор. И этого было достаточно. Через знакомых мы оформили опеку и документы. 1993-й был непростым.
Через неделю мы заметили странные вещи. Малыш, которого я назвала Ильей, не реагировал на звуки. Сначала думали, что он просто задумчивый, сосредоточенный.
Но когда соседский трактор прогрохотал под окнами, а Илья даже не пошевелился, сердце сжалось.
Миша, он не слышит, прошептала я вечером, укладывая ребенка спать в старой колыбели, доставшейся от племянника.
Муж долго смотрел на огонь в печи, потом вздохнул: Поедем к врачу в Заречье. К Николаю Петровичу.
Врач осмотрел Илью и развел руками: Глухота врожденная, полная. На операцию даже не надейтесь это не тот случай.
Я плакала всю дорогу домой. Михаил молчал, сжимая руль так, что побелели костяшки пальцев. Вечером, когда Илья уснул, он достал из шкафа бутылку.
Миша, может, не стоит
Нет, он налил полстакана и выпил залпом. Не отдадим.
Кого?
Его. Никуда не отдадим, твердо сказал он. Сами справимся.
Но как? Как учить его? Как
Михаил прервал меня жестом:
Если надо ты научишься. Ты же учительница. Придумаешь что-то.
Этой ночью я не сомкнула глаз. Лежала, глядя в потолок, и думала:
«Как учить ребенка, который не слышит? Как дать ему все, что нужно?»
А под утро пришло осознание: у него есть глаза, руки, сердце. Значит, есть все необходимое.
На следующий день я взяла тетрадь и начала составлять план. Искать литературу. Придумывать, как можно учить без звуков. С этого момента наша жизнь изменилась навсегда.
Осень
