Боялся, что вернут назад…

**Дневник.**
Боялся, что его снова вернут
Когда я впервые увидел его, он сидел у самой стены. Не лаял, не просился на руки, не подходил. Просто сидел, уткнув нос в угол. Остальные собаки прыгали, тянули лапы сквозь прутья, кто-то скулил, кто-то бегал по кругу. А он без единого звука.
Он у нас давно, сказала волонтер. Восемь лет. Попал сюда щенком, так и остался. Дважды его забирали, но оба раза возвращали. Первый раз через день, второй через неделю. Не прижился. Молчаливый. Не играет. Не радуется.
Я стоял, сжав кулаки в карманах, чтобы не дрожали.
Как его зовут?
Сначала был Бобик. Потом Тишка. Теперь зовем только по кличке в карточке Арчи. Хотя ему, думаю, все равно. Реагирует только на шуршание пакета с кормом.
Не знаю, зачем пришел. Просто в какой-то момент одиночество стало невыносимым. После смерти мамы квартира гудела пустотой. Ни звука, ни движения. Только чайник по утрам, только радио на кухне. И тишина.
Друзья советовали завести кого-нибудь. Хоть рыбок. Хоть попугая. А я пошел в приют.
И увидел его.
Можно попробовать? неуверенно спросил я.
Волонтер молча кивнула. Через десять минут мы уже стояли у выхода: он на поводке, я с документами в кармане. Никто не верил, что это надолго. Даже я.
Он не тянул поводок, не рвался вперед. Просто шел рядом, будто знал дорогу. На лестнице споткнулся, лапа соскользнула. Я сказал: «Аккуратнее», но он не отреагировал ни взглядом, ни движением ушей. Только глубже вдохнул.
Дома постелил старый плед у батареи. Вода, корм в миске. Он подошел, понюхал, сел, посмотрел на меня, потом на дверь. Долго. Будто проверял, заперта ли она.
Ночью я проснулся от скрипа. Он лежал у двери, не спал. Голова на лапах, глаза открыты. Будто ждал, что его снова уведут.
Арчи ты дома. Все в порядке, прошептал я.
Он даже не пошевелился.
Так прошли первые две недели. Он ел, гулял, но молчал. Ни звука. Всегда смотрел мне в глаза. Будто спрашивал: «Можно остаться?»
Никогда не запрыгивал на диван. Даже если я манил, звал, хлопал по подушке. Просто стоял рядом. Потом возвращался к двери и спал там.
Новый пес? спросила тетя Валя, соседка, увидев нас на улице. Красивый но какой-то чужой.
Я кивнул. Она была права он действительно выглядел так, будто не отсюда. Не здесь родился и не хотел оставаться.
Из рук не ел. Лакомства не брал. Только из миски, и только когда никто не смотрел.
Я разговаривал с ним, как с человеком.
Мама мечтала завести собаку. Но боялась привязываться. Говорила, не переживет потери. А теперь вот ты. Думаю, ты бы ей понравился. Она умела обращаться с теми, кого обидела жизнь. Всю жизнь проработала в доме престарелых с такими, как ты.
Он моргнул, будто понял.
Если хочешь оставайся. Я больше никого не жду. И тебе не надо.
Каждое утро он провожал меня до двери. Садился рядом, пока я надевал ботинки. Не вилял хвостом, не скулил. Просто смотрел. И ждал.
Когда я возвращался, он лежал на пороге. Не ел, не пил, пока не убеждался, что я действительно дома.
Ты думаешь, я не вернусь? спрашивал я. Но я вернулся. И всегда буду возвращаться.
Он вздрагивал от громких звуков. От фейерверков, детских криков, рева мотоциклов. Напрягался, дергал поводок и отходил в сторону. Не убегал просто прятался.
Ничего, Арчи. Это просто звук. Просто звук.
Он поджимал хвост, будто хотел исчезнуть.
На третьей неделе он впервые залаял. Тихо, хрипло. Я вздрогнул. Он тоже посмотрел на меня, будто извинялся. Потом снова тишина.
Ветеринар сказал: с ушами все в порядке. Просто такой характер. Может, душевная травма.
Он все слушает. Оценивает. Ждет, когда от него откажутся.
Я молча кивнул. Это я и сам чувствовал.
Когда я задерживался, он не ел. Лежал у двери. Только когда я переступал порог начинал двигаться.
Ты боишься, да? Думаешь, все повторится?
Он шевельнул ухом.
Я вернулся. И всегда буду возвращаться.
Прошел месяц. Потом еще один. Он уже спал не у самой двери, а чуть ближе к комнате. Потом у шкафа. Потом у кресла. Но в спальню не заходил. Даже если дверь была открыта, и я звал.
Я привык. Полюбил его. Он не был веселым или игривым но был настоящим. Тихим, сложным, очень внимательным. Смотрел так, будто понимал все.
Знаешь, Арчи, я не выбирал тебя. Просто пришел. А теперь не представляю жизнь без тебя.
Он поднял голову, вздохнул и снова положил ее на лапы.
Через два с половиной месяца он впервые лизнул мне руку. Просто так. Я заплакал. Он испугался, отступил, смотрел, не понимая зачем слезы.
Это радость. От тебя. Ты не понимаешь, но это счастье.
Он стал чаще оставаться рядом. Меньше прятался.
А потом случилось то, чего я ждал.
Был обычный вечер. Работа, пакеты из магазина. Как всегда, он встретил меня, проводил на кухню. Я пил чай у окна и вдруг услышал, как он зашел в спальню.
Поставил лапу на порог. Остановился. Посмотрел на меня. Я не шевелился.
Хочешь? Иди, полег.
Он медленно подошел, сел у кровати. Потом осторожно запрыгнул. Не на подушку. На край. Лег. Вдохнул.
И уснул.
Без напряжения. По-настоящему. Спокойно. Тело расслабилось, дыхание выровнялось. Он был дома.
Теперь ты точно дома, прошептал я.
Он не ответил. Только во сне пошевелил ухом.
С того дня он больше не лежал у двери. Даже если я уходил оставался на кровати. Ждал у окна. Потому что знал: я вернусь. Не когда-нибуд