**Дневниковая запись, 12 мая 2023 года**
В день нашей золотой свадьбы жена вдруг заявила, что всю жизнь любила другого.
Не того, Саш, не того! Сколько раз тебе говорить!
Маргарита Сергеевна раздражённо ткнула пальцем в сторону старого проигрывателя. Я виновато пожал плечами и снова начал рыться в стопке пластинок на резном комоде.
Эту, что ли? «Подмосковные вечера»? неуверенно спросил я.
Какие ещё «вечера»? «Очи чёрные» я просила! Скоро придут дети, гости нагрянут, а у нас тишина, как в библиотеке. Золотая свадьба, между прочим! Пятьдесят лет! Ты хоть понимаешь, что это значит?
Я вздохнул, плечи мои сгорбились ещё сильнее. Я всегда был молчаливым, а с годами и вовсе замкнулся в себе. Рита привыкла к этому к моему отсутствующему взгляду, будто я смотрю куда-то сквозь стены нашей уютной «трёшки» в спальном районе Москвы. Списывала на возраст, на усталость. Пятьдесят лет не шутка. Кое-чему научаешься.
Наконец заиграла знакомая мелодия. Рита тут же смягчилась, поправила складки на новом платье цвета шампанского, которое подарила дочь Катя. В воздухе запахло пирогами и ванилью. На столе, застеленном белоснежной скатертью, уже стояли салатники, хрустальные бокалы поблёскивали в лучах заката. Всё было готово к празднику. *Нашему* празднику.
Вот, совсем другое дело, буркнула она скорее по привычке, чем со злостью. Иди хоть рубашку приличную надень, не позорься перед внуками.
Я молча кивнул и вышел. Она осталась одна. Оглядела комнату: вымытые до блеска полы, накрахмаленные занавески, фотографии в рамках на стенах. Вот мы с Ритой молодые, чёрно-белый снимок со свадьбы. Она худая, смеющаяся, с венком из полевых цветов. Я серьёзный, в костюме, смотрю прямо в кадр. Вот мы с сыном, маленьким Вовой на руках. А вот уже вся семья Вова и Катя постарше, на море. Целая жизнь. Пятьдесят лет.
А ей казалось, будто это было вчера. Как она, москвичка, приехала по распределению в Подмосковье работать учительницей. Как познакомилась со мной, местным инженером, тихим и неловким. Я не сыпал комплиментами, не дарил букетов. Просто был рядом: чинил кран, встречал после работы в метель, приносил солёные огурцы от своей матери. Её подкупила моя надёжность. И когда я предложил руку и сердце она, не раздумывая, согласилась.
Звонок в дверь прервал её мысли. На пороге стояли дети с цветами и шумными внуками. Дом наполнился смехом, разговорами, суетой. Вова, ставший врачом, смущённо протянул нам путёвку в санаторий. Катя, наша болтушка, со слезами на глазах прочитала стихи собственного сочинения. Внуки подарили свои детские рисунки.
Рита сияла. Сидела во главе стола, рядом со мной, и чувствовала себя королевой. Её жизнь удалась. Прекрасный муж, замечательные дети, дом полная чаша. О чём ещё мечтать? Она с нежностью посмотрела на меня. Я сидел в парадной рубашке, улыбался. Но улыбка была натянутой, а взгляд снова уходил куда-то вдаль.
Вечер пролетел незаметно. Гости разошлись, дети с внуками уехали. В квартире снова стало тихо, лишь старый проигрыватель тихо играл «Очи чёрные».
Хорошо посидели, правда? сказала Рита, убирая со стола. Дети молодцы. Внуки просто чудо…
Я не ответил. Стоял у окна, смотрел на ночную Москву. Она подошла, обняла за плечи.
Ты чего, Саш? Устал?
Я вздрогнул, медленно повернулся. В тусклом свете ночника моё лицо показалось ей чужим, измученным.
Рита, начал я тихо, голос дрогнул. Рита, я…
Что такое? она насторожилась. Давление поднялось?
Нет, покачал головой. Я должен сказать. Не могу больше носить это в себе. Пятьдесят лет… слишком долго.
Она замерла, руки опустились. В груди похолодело от дурного предчувствия.
Что сказать? Не пугай меня.
Я глубоко вздохнул, отвел взгляд. Пальцы нервно теребили край скатерти.
В день золотой свадьбы… наверное, правильно. Чтобы всё было честно. Хотя бы раз в жизни.
Я замолчал, собираясь с духом. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов.
Я всю жизнь любил другую, Рита.
Слова упали, как камень в колодец. Она смотрела на меня, не понимая. Ей казалось, что она ослышалась. Этого не может быть.
Что? прошептала она. Кого?
Лену, выдохнул я, и одно это имя, произнесённое с такой нежностью, обожгло её сильнее пощёчины. Лену Соколову. Помнишь её? Мы вместе в институте учились.
Лена Соколова. Конечно, она её помнила. Яркая, весёлая девчонка с каштановой косой и ямочками на щеках. Первая красавица курса. Но вышла замуж за военного и уехала в ГДР. Рита почти не видела её с тех пор.
Но… это же было в институте, пробормотала она, цепляясь за эту мысль, как за соломинку. Юношеская влюблённость…
Нет, Рита, я горько усмехнулся. Не юношеская. Я собирался сделать ей предложение после армии. Писал письма. А когда вернулся… она уже была замужем. Через месяц уехала с мужем в Германию.
Я говорил, а перед её глазами рушился весь мир такой уютный и надёжный. Все пятьдесят лет её счастливой жизни превращались в обман.
Зачем… зачем ты тогда женился на мне? голос её сорвался.
Я был разбит, произнёс я тихо. Мать говорила: «Хватит маяться, жизнь продолжается. Вон, Рита девушка хорошая, умная». Я и подумал… почему бы и нет? Ты была правильная. Надёжная. Думал, забуду.
И что? Забыл? выкрикнула она, и в голосе смешались боль и ярость.
Я молчал. И это молчание было страшнее любых слов.
Она отшатнулась, как от прокажённого. Смотрела на этого седого старика и не узнавала. Это был не её Саша, не её муж, с которым она
