**Дневник.**
Дедушка можно я поем с вами? дрожащим шёпотом спросила бездомная девочка у миллионера. То, что он сделал дальше, перевернуло жизни всех, кто это видел.
Её голосок, тонкий, как первый лёд на луже, пробился сквозь шум фарфоровой посуды и светских бесед в шикарном ресторане.
Мужчина в тёмно-синем костюме ручной работы замер с вилкой над сочным томлёным стейком. Медленно повернулся. У стойки стояла девочка: спутанные волосы, поношенные кроссовки, глаза два голодных уголька. Никто тогда не догадывался, что этот вопрос изменит всё.
Был тёплый октябрьский вечер в центре Москвы.
В «Петрове», ресторане с мишленовской звездой и видом на Москву-реку, ужинал один Игорь Морозов олигарх, «король» московской недвижимости. Седина висков, часы Patek Philippe, осанка всё выдавало в нём человека, привыкшего к власти. Его боялись, уважали, но мало кто знал настоящего Морозова.
Лезвие ножа уже коснулось мяса, когда раздался голос.
Не официанта.
Ребёнка. Босоногого. Лет одиннадцати. Кофта с вытянутыми рукавами, джинсы в пятнах. А глаза будто из русской сказки про сироту.
Метрдотель бросился выдворять девочку, но Игорь поднял руку.
Как зовут? спросил он твёрдо, но без угрозы.
Аринка, прошептала она, озираясь, словно заяц в капкане.
Я не ела с пятницы.
Пауза. Потом он кивнул на стул напротив. Ресторан замер.
Арина села, съёжившись, будто ждала подзатыльника. Глаза в тарелку, руки сжаты на коленях.
Морозов щёлкнул пальцами.
Такой же заказ. И горячее молоко с мёдом.
Когда принесли еду, девочка набросилась на неё, пытаясь есть «по-людски», но голод взял своё. Игорь молча наблюдал. Казалось, что-то щёлкнуло внутри.
Когда тарелка опустела, он спросил:
А родители?
Папа умер. С крыши упал, когда трубы чинил. Мама пропала два года назад. С бабушкой жила, но её в прошлую субботу похоронили. Голос дрогнул, но слёз не было.
Лицо Морозова осталось каменным, только пальцы сжали бокал так, что побелели.
Никто ни Арина, ни официанты, ни сливки общества за соседними столиками не знал, что Игорь когда-то был таким же.
Он родился не в деньгах. Ночевал в подвалах, собирал бутылки на хлеб, засыпал с урчанием в пустом животе.
Мать умерла, когда ему было восемь. Отец запил. Выжил чудом на тех же улицах, где теперь бродила Арина. И тоже стоял у витрин ресторанов, мечтая хотя бы о супе.
Слова девочки разбудили то, что он давно закопал.
Игорь достал кошелёк, но вместо купюры произнёс:
Хочешь пойти ко мне?
Она моргнула. Ч что?
Живу один. Семьи нет. Будет еда, кровать, школа. Но только если не забалуешь.
Шёпот по залу. Кто-то презрительно фыркнул.
Но Морозов не шутил.
Да, прошептала Арина. Очень хочу.
Жизнь в особняке Морозова оказалась другой вселенной. Арина впервые чистила зубы, мылась в горячей воде, ела сыр, а не доширак из приюта.
Первое время воровала хлеб, пряча под подушку. Однажды горничная застала её с печеньем.
Боюсь, что еда пропадёт, всхлипнула девочка.
Игорь не ругался. Присел рядом:
Ты больше не будешь голодать. Обещаю.
Новая жизнь чистые простыни, учебники, завтраки с вареньем началась с вопроса:
Можно я поем с вами?
Простого вопроса, который пробил броню человека, не плакавшего тридцать лет.
А взамен вернул то, что он считал потерянным навсегда:
Умение чувствовать.
Годы спустя Арина уже уверенная девушка с дипломом МГУ сидела с Игорем в гостиной.
Кем вы были до всего этого? рискнула она спросить.
Таким же, как ты.
И он рассказал. Подвалы. Унижения. Город, где без денег ты пустое место.
Мне никто не помог, сказал он. Потому я и протянул руку.
На выпускном Арина стояла на сцене:
Моя история началась не в университете, а на московской улице с вопроса и человека, который не отвернулся.
А потом было главное.
Вместо карьеры в корпорации она объявила о создании фонда «Можно я поем с вами?» для помощи бездомным детям. Первый взнос треть состояния Морозова.
Теперь каждое 15 октября они приходят в «Петров». Но не внутрь.
Ставят столы на улице.
И кормят каждого, кто подходит.
Потому что однажды тарелка супа изменила всё.
