Когда я вышла из ванной, где простояла под душем не меньше десяти минут, ничего не чувствуя ни тепла, ни холода, он уже сидел на диване, уткнувшись в телефон. Квартира, как всегда, напоминала поле боя. Я молча прошла мимо.
Ну что, опять обиделась? проворчал он насмешливо, даже не поднимая глаз. Может, начнёшь с кухни, пока дети спят?
Я остановилась. Внутри всё дрожало не от обиды, а от какого-то странного решительного спокойствия. Вдруг ясно осознала: если сейчас не разорву этот порочный круг просто исчезну.
Нет, тихо сказала я. Сегодня ничего начинать не буду.
Он поднял на меня взгляд.
Как это «не буду»?
Не буду. Не убирать, не стирать, не готовить.
Он усмехнулся.
Опять твои истерики Поспи, к утру пройдёт.
Но я не легла. Тихо собрала сумку: пару вещей, телефон, документы. И вышла за дверь. Без объяснений.
На улице было холодно, ветер вымел тротуары досуха, но я вдохнула глубоко, будто впервые за долгое время могла дышать полной грудью. Позвонила сестре она не спросила ни слова.
Приезжай, сказала. Есть свободная комната.
Три дня я провела у неё. Три дня без упрёков, без «надо» и «должна». Первый день почти проспала. На второй начала думать.
На четвёртый вернулась. Не домой только до двери. Там, где раньше стояла измотанная, виноватая женщина, теперь переступала порог другая. Хотела увидеть его глаза, когда он поймёт, что потерял.
Он открыл дверь и побледнел.
Ты где была? Ты хоть представляешь, что тут творилось с детьми? Всё на мне!
Я вошла, огляделась. Тот же беспорядок, гора немытой посуды, игрушки, разбросанные по полу.
Вижу, спокойно сказала я. Именно так всё и выглядело, пока я делала это одна.
Он нахмурился.
Не начинай ссору. Я с ума схожу без помощи
Двенадцать часов работы, перебила я. Каждый день. А потом ещё и дома вкалывать. Теперь понял, каково это?
Воцарилась тишина. Потом он тихо пробормотал:
Я не думал, что так сложно.
Я села за стол, достала лист бумаги.
Смотри, сказала. Вот реальность.
Он увидел список: по часам было расписано, сколько уходит на готовку, стирку, детей, хозяйство. Ниже его ежедневные дела. Разница кричала.
Ты серьёзно всё это подсчитала? спросил он ошарашенно.
Да. Это наша жизнь. Твоя и моя.
Он несколько минут молча смотрел на бумагу. Потом встал и ушёл на кухню. Ни слова, но я слышала, как зажурчала вода он начал мыть посуду.
Не жди, что я сразу всё пойму, тихо сказал он. Но попробую.
В его голосе впервые звучала неуверенность. А я сидела в кресле и слушала: воду, шаги, как дом потихоньку успокаивается.
В тот вечер дети легли рано. Он сел рядом.
Наверное, я был сволочью, сказал. Прости.
Мне не нужно прощения, ответила я. Только понимания.
Он кивнул.
Понял.
Через несколько дней он купил посудомоечную машину. Потом сушилку для белья. Но главное стал вставать раньше, чтобы собрать детям завтрак, а после работы иногда заезжал за мной, чтобы ехать домой вместе.
Не всё стало идеально сразу. Были срывы, ссоры, усталость.
Но он постепенно понял: важно не то, как выглядит дом, а те, кто в нём живёт.
Теперь, полгода спустя, квартира больше не похожа на поле боя. По выходным мы гуляем с детьми в парке. Иногда он даже шутит:
Сегодня я уберусь. Или снова исчезнешь на три дня?
И я смеюсь. Потому что теперь он знает я могу. Но мне больше не нужно.
Урок усвоен. Навсегда.
