Когда я впервые увидел его, он сидел в самом углу, прижавшись к стене. Не лаял, не просил внимания, даже не подходил к решетке. Просто сидел, уткнув нос в угол. Другие собаки прыгали, тыкались лапами в прутья, кто-то скулил, кто-то бегал по кругу. А он молчал.
Он у нас давно, сказала волонтер. Восемь лет. Попал щенком и так и остался. Дважды его забирали, но возвращали. В первый раз через день, во второй через неделю. Не прижился. Тихий. Не играет. Не радуется.
Я стоял, сжимая кулаки в карманах, чтобы не дрожать.
Как его зовут?
Сначала был Бобик. Потом Тишка. Теперь только по кличке в карточке: Архип. Хотя ему, думаю, все равно. Реагирует только на шуршание пакета с кормом.
Не знаю, зачем вообще пришел. Просто в какой-то момент одиночество стало невыносимым. После смерти мамы в квартире стояла гулкая пустота. Ни звука, ни движения. Только чайник по утрам, только радио на кухне. И тишина.
Друзья советовали завести кого-нибудь. Хоть рыбок. Хоть попугая. А я пошел в приют.
И увидел его.
Можно попробовать? неуверенно спросил я.
Волонтер молча кивнула. Через десять минут мы уже стояли у выхода: он на поводке, я с документами в кармане. Никто не верил, что это надолго. Даже я.
Он не лаял, не тянул поводок. Просто шел рядом, будто знал дорогу. На лестнице оступился, поскользнулся на лапе. Я сказал: «Осторожнее», но он не отреагировал ни взглядом, ни движением уха. Только вздохнул глубже.
Дома постелил старую покрышку у батареи. Миски с водой и кормом. Он подошел, понюхал, сел, посмотрел на меня, потом на дверь. Долго. Будто проверял, закрыта ли она.
Ночью проснулся от скрипа. Он лежал у двери, не спал. Голова на лапах, глаза открыты. Будто ждал, что его снова уведут.
Архип ты дома. Все в порядке, прошептал я.
Он даже не пошевелился.
Так прошли первые две недели. Он ел, гулял, но молчал. Не издал ни звука. Всегда смотрел в глаза. Будто спрашивал: «Я могу остаться?»
Никогда не залезал на диван. Даже если манил, звал, хлопал по подушке. Просто стоял рядом. Потом возвращался к двери и спал там.
Новый пес? спросила тетя Валя, соседка, увидев нас на улице. Красивый но какой-то чужой.
Я кивнул. Она была права он и правда выглядел так, будто не отсюда. Не из этого мира и не хотел в нем оставаться.
Не брал еду из рук. Не принимал лакомства. Только из миски, и только если никто не смотрел.
Я разговаривал с ним, как с человеком.
Мама мечтала о соб
