Прошло два года: дочь исчезла из моей жизни, а мне почти семьдесят Я всё ещё живу в своей квартире в Нижнем Новгорде, а она ни слова не сказала, вычеркнула меня из своей судьбы.
Мою соседку, Галина Петровна, знает весь дом. Ей 68, она живёт одна. Я иногда забегаю к ней с куском хлеба и вареньем, просто подоброму. Галина добрая, интеллигентная женщина, всегда улыбается, любит вспоминать поездки с покойным мужем, но о семье говорит лишь в редких случаях. Перед прошлыми праздниками я пришла к ней с угощением, и она вдруг решила рассказать правду. Тогда я впервые услышала историю, от которой до сих пор сжимается сердце.
Когда я вошла, Галина Петровна была не в настроении. Обычно она живёт бодро, но в тот вечер сидела молча, уставившись в одну точку. Я не стала задавать вопросы, просто налив чай, поставила блюдце с пряниками и присела рядом. Она долго молчала, будто боролась с собой, а потом выдохнула:
Два года Ни звонка, ни письма. Пыталась дозвониться номер уже не существует. Адреса её я не знаю
Она замолчала. Казалось, перед глазами промелькнули годы. И вдруг, словно прорвавшись сквозь стену, Галина Петровна заговорила.
У нас была счастливая семья. Мы с Виктором поженились молодыми, но детей не спешили сначала хотели пожить для себя. Его работа позволяла нам путешествовать. Мы много смеялись, обустраивали дом вместе. Он своими руками построил нам гнёздышко просторную трёшку в центре Нижнего Новгорда. Мечта его жизни
Когда родилась дочь, Анастасия, Виктор будто ожил. Носил её на руках, читал сказки, каждую минуту посвящал ей. Я смотрела на них и думала: мне больше ничего не нужно. Но десять лет назад Виктора не стало. Он долго болел, мы боролись до конца, потратили всё. А потом тишина. Пустота. Как будто сердце вырвали.
После смерти отца Анастасия стала отдаляться. Сняла квартиру, ушла жить отдельно. Я не спорила взрослая, пусть строит свою жизнь. Она навещала меня, мы разговаривали, всё казалось нормальным. Но два года назад она пришла и прямо сказала: хочет взять ипотеку и купить жильё.
Я вздохнула и честно сказала: помочь не могу. От наших с Виктором накоплений почти ничего не осталось всё ушло на лечение. Моей пенсии хватает лишь на коммунальные услуги и таблетки, около пятнадцати тысяч рублей в месяц. Тогда она предложила продать квартиру, мол, купит себе однокомнатную гденибудь за городом, а оставшиеся деньги пойдут ей на первый взнос.
Я не смогла. Дело было не в деньгах дело в памяти. Эти стены, каждый уголок Виктор делал сам. Здесь вся моя жизнь. Как я могу отдать всё это? Она кричала, что отец всё делал для неё, что квартира всё равно достанется ей, что я эгоистка. Я пыталась объяснить, что хочу, чтобы она хотя бы однажды пришла сюда и вспомнила нас Но она не слушала.
Тогда она хлопнула дверью и ушла. С тех пор тишина. Ни звонка, ни поздравлений. Позже я случайно узнала от подруги, что Анастасия всё же взяла ипотеку и теперь работает на двух работах без отдыха. У неё нет семьи, нет детей. Даже подруга её не видела полгода.
А я жду. Каждый день смотрю на телефон, надеясь. Но он молчит. Номер, видимо, сменила. Наверное, не хочет меня видеть. Думает, я предала её. Но мне уже почти семьдесят. Не знаю, сколько ещё просижу в этой квартире, сколько вечеров проведу у окна в ожидании. И не понимаю, чем же я её обидела.
