Глафира, ты с ума сошла?! Температура сорок градусов, а ты уже собираешься на юбилей Матрёны Петровны!
Подруга Валерия бросила Глафиру в спину, хватая за плечи, будто пытаясь удержать её в полёте. Но Глафира, как в сказке, натягивала тяжёлую шапкупушку, руки дрожали так, что ткань скользила сквозь пальцы.
Валера, оставь меня! Я должна успеть на работу! Отчёт горит!
Какой отчёт?! Ты едва держишься на ногах! Позвони начальнику, скажи, что заболела!
Не могу! Уже два больничных в этом месяце! Уволят!
Валерия отхватила шапку и швырнула её на кресло, будто бросая камень в озеро.
Садись! Я сразу врача вызову!
Глафира упала на диван. Голова крутилось, в глазах туман. Она бухгалтер в маленькой фирме, зарплата горсть рублей, но потерять работу нельзя. Счёт за коммуналку висел над головой, будто черепаха.
Я позвонила Дмитрию, шептала Валерия, набирая номер мужа. Пусть придёт, заберёт тебя домой.
Нет! Он на совещании!
Плевать на совещание! Жена почти умирает, а он там сидит!
Через полчаса Дмитрий появился, словно из тумана, утащил Глафиру в постель, вызвал врача. Врач, в белом халате, как призрак, прописал антибиотики и строгий постельный режим.
Неделю будете лежать. Работы нет.
Но у меня
Никаких «но». Температура сорок это не шутка. Ещё чутьчуть и в больницу попадёте.
Когда врач ушёл, Дмитрий сел на край кровати.
Глаф, зачем так? Надо было сразу сказать, что плохо.
Работа же
Работа подождёт. Здоровье важнее.
Глафира закрыла глаза. Сколько лет она несла тяжесть дома, готовки, уборки, а Дмитрий лишь жаловался, что устал на работе.
Телефон задрожал. СМС от Матрёны Петровны: «Глафочка, не забудь, послезавтра мой юбилей в два часа. Приходи, не опоздай».
Глафира вздохнула. Шестьдесят лет, большой ресторан, гости в шляпах, как в старом фильме.
Димка, мама звонила. Юбилей.
Да, послезавтра. Ты помнишь?
Помню. Но я болею, не смогу.
Дмитрий нахмурился, как будто в его голове зажглась лампа.
Как не сможешь? Это юбилей моей мамы!
У меня температура! Врач сказал, неделю лежать!
За два дня спадёт. Жаропонижающее выпьёшь поедем.
Димка, я серьёзно больна!
Мама обидится! Ты знаешь, какая она!
Глафира знала Матрёну Петровну: властная, обидчивая, если планы рушатся, устраивает скандалы, а невестка для неё лишь часть гарнитуры.
Пусть обижается. Я физически не смогу.
Ира, постарайся! Для меня!
Дим, я при смерти! А ты о юбилее!
Не преувеличивай! Просто простуда!
Глафира отвернулась к стене, как будто стены были живыми. Дмитрий пошёл на кухню, позвонил маме.
Мам, привет Слушай, проблема: Ира заболела, температура, не знаю, приедет ли Пожалуйста, не кричи
Он вернулся, лицо пахло виной.
Мама говорит, если ты не придёшь, она меня не увидит.
Отлично, мне и не нужна её встреча.
Ира!
Что? Я болею! А она ультиматумы ставит!
Она расстроена. Юбилей важный день.
Важный для неё, а мне какое дело?
Дмитрий, стиснув лицо руками, предложил:
Я поеду один, скажу, что ты совсем плохо. Мама поймёт.
Она не поймёт, подумает, что я сама.
Пусть решает! Главное твоё здоровье спасёшь!
Глафира кивнула, благодарность в её взгляде отразилась в тусклом свете лампы.
На следующее утро температура спала до тридцати восьми. Глафира встала, пошла на кухню, сварила бульон. Голова уже не крутилось, но силы почти не было.
Позвонила Валерия.
Как ты?
Лучше, температура упала.
Слава богу! Ты завтра на работу не собираешься?
Нет, врач неделю больничного дал.
Правильно, отлежись.
Димка, завтра юбилей мамы.
Он хочет, чтобы я поехала.
С температурой? Он что, совсем?
Говорит, мама обидится.
А на твоё здоровье ему наплевать?
Видимо, да.
Валерия помолчала.
Ты точно хочешь ехать? Или останешься дома?
Останусь. Сил нет.
Правильно. Пусть едет один.
Мама устроит скандал.
Пусть устраивает. Ты не виновата, что заболела.
Глафира знала, что подруга права, но тревога не уходила. Матрёна Петровна могла бы целый месяц молчать, а потом бросить молниеносный упрёк.
Вечером Дмитрий пришёл с цветами.
Купил, отнесу маме завтра.
Красивые.
Ира, точно не поедёшь?
Точно. Не могу.
Дмитрий вздохнул.
Ладно, скажу маме, что ты серьёзно больна.
Спасибо.
Она всё равно обидится. Ты её знаешь.
Знаю.
Утром температура поднялась до тридцати девяти. Глафира приняла жаропонижающее, легла обратно, сил не было встать. Дмитрий собирался к юбилею, надел костюм, начистил ботинки.
Я еду. Ты справишься одна?
Справлюсь.
Позвони, если что. Я телефон с собой возьму.
Хорошо.
Когда он уехал, Глафира ощутила лёгкое облегчение: не надо было никуда ехать, никому улыбаться через силу, можно просто лежать в тихой комнате, где время текло как густой мед.
Позвонила Валерия.
Осталась дома?
Да, Дмитрий уехал один.
Как мама?
Пока не знаю. Он обещал объяснить.
Объяснит-объяснит. Всё одинаково: сыну мило, а невестке лишь гвоздь в обуви.
Глафира ухмыльнулась. Валерия была права: Матрёна Петровна любила сына, а к невестке относилась как к лишней детали. Всё время придиралась: суп не так, рубашка не так, квартира грязная.
Хотя Глафира пыталась всё успевать: работа, дом, готовка. Но маме всегда было мало.
Телефон зазвонил. Матрёна Петровна.
Алло, ответила Глафира.
Ирина? Это я, Матрёна Петровна.
Здравствуйте.
Дмитрий сказал, что ты заболела. Не приедешь.
Да, к сожалению. Высокая температура, врач запретил вставать.
Тяжёлая пауза.
Понятно. Значит, в день моего шестидесятилетия ты решила остаться дома.
Матрёна Петровна, я серьёзно больна!
Все болеют, Глафочка. Но находят силы для важных событий.
Я не нашла.
Очевидно. Спасибо за откровенность. Теперь я знаю, что ты обо мне думаешь.
Я не
Не оправдывайся. Всё ясно. Приятного выздоровления.
Матрёна повесила трубку. Глафира сжала телефон, как будто в нём заключена её боль. Обида, претензии, обвинения начали лизнуть её изнутри.
Через час позвонила Валерия.
Как? Мама звонила?
Звонила, обиделась.
Не первый раз.
Боюсь, Дмитрий теперь на её стороне.
А он когданибудь был на твоей?
Глафира задумалась. Действительно, Дмитрий всегда поддерживал мать, даже когда она была явно не права.
Вечером Дмитрий вернулся с юбилея, сел на край кровати.
Как ты?
Температура держится.
Ясно.
Тяжёлая пауза.
Мама очень расстроена, что тебя не было.
Я знаю. Она звонила.
Что сказала?
Что я плохая невестка, что не нашла сил приехать.
Дмитрий молчал.
Она права в какомто смысле.
Глафира встала резко, будто стены отскочили.
Что?!
Ира, правда. Это был важный день для мамы. Ты могла бы постараться.
Дмитрий, у меня температура тридцать девять!
Выпей лекарство и поедешь. Посидишь пару часов.
Значит, моё здоровье неважно?
Важно, конечно. Но мама тоже важна!
Глафира отвернулась к стене.
Уходи.
Ира, не обижайся
Уходи, я сказала!
Дмитрий вышел. Глафира лежала, слёзы текли, как река, а муж стоял на стороне матери, как стена.
На следующий день позвонила Валерия.
Светка, я больше не могу.
Что случилось?
Дмитрий сказал, что я должна была поехать. Мама важнее моего здоровья.
Козёл! Слушай, так нельзя.
Я устала от этой мамы, от её требований, от того, что муж всегда на её стороне.
Ты пробовала серьёзно поговорить?
Пробовала. Бесполезно. Для него мама святой образ.
Тогда ставь ультиматум.
Какой?
Либо он выбирает тебя, либо мать.
Он выберет мать, я знаю.
Зачем тебе такой муж?
Глафира задумалась.
Прошла неделя. Температура наконецтронуло, спала до тридцати шести. Глафира начала вставать, ходить по квартире, силы возвращались медленно, будто пробуждалась из гипноза.
Дмитрий стал отстранённым: приходил молча, ужинал, уходил в другую комнату, отвечал односложно.
Дим, будем молчать?
О чём говорить?
О нас. О том, что произошло.
Что произошло? Ты не поехала на юбилей. Всё.
Я была больна!
Ты могла постараться.
Я не могла физически!
Дмитрий встал из-за стола.
Знаешь что, Ира, давай не будем. Я устал от этих разговоров.
А я устала от того, что ты всегда на стороне матери!
Она моя мать! Я обязан её защищать!
А жену защищать не обязан?
Дмитрий молчал и ушёл.
Глафира позвонила Валерии.
Светка, кажется, мы с Дмитрием разошлись.
В каком смысле?
Он со мной не разговаривает. Обижается изза юбилея.
Серьёзно? Изза того, что ты не поехала больная?
Серьёзно.
Ира, тебе нужен такой муж?
Не знаю. Раньше он был другим, добрым, внимательным.
Пока мама не начала «активничать».
Да, наверное.
Валерия помолчала.
А что если съехать к маме, извиниться?
За что извиняться? Я ничего плохого не сделала!
Я знаю. Но может, это поможет наладить отношения?
Глафира задумалась: может, стоит попытаться?
На следующий день она собралась и поехала к Матрёне Петровне. Свекровь жила в старой однокомнатной квартире на краю города, где окна смотрели в пустой двор, как в забытом сне.
Она постучала, дверь открылась, и Матрёна взглянула холодным, почти льдовым взглядом.
А ты. Что нужно?
Здравствуйте, Матрёна Петровна. Я пришла попросить прощения.
За что?
За то, что не приехала на ваш юбилей.
Немного поздно, не находишь?
Я была больна. Серьёзно больна. Не могла встать.
Всё отговорки.
Это не отговорка! Температура сорок!
Ира, я прожила шестьдесят лет и знаю, когда человек действительно не может, а когда просто не хочет. Ты не захотела приехать. Вот и вся правда.
Глафира почувствовала, как внутри закипает огонь.
Матрёна Петровна, я пришла извиниться, хочу исправить отношения. А вы
Я говорю правду. Ты меня никогда не любила, терпела ради Дмитрия. Теперь даже терпеть перестала.
Это неправда!
Правда. И знаешь, что? Мне это надоело. Притворяться, что мы одна семья, надоело видеть твоё кислое лицо на семейных праздниках.
Глафира встала.
Понятно. Тогда мне здесь больше нечего делать.
Именно. Уходи и больше не возвращайся.
Глафира спустилась по лестнице и заплакала, как будто в её груди застрял крик. Пришла домой, рассказала Дмитрию.
Я ездила к маме, хотела извиниться.
И?
Она меня выгнала.
Ты, наверно, чтото не так сказала.
Дмитрий, я просто извинилась! А она меня во все грехи обвинила!
Мама не может без причины обвинять.
Может! Ещё как может!
Дмитрий молчал.
Знаешь, Ира, давай разведёмся.
Глафира замерла.
Что?
Развод. Мы явно не на пути.
Изза того, что я не поехала на юбилей?
Не только. Ты вообще её не уважаешь.
Я её не уважаю? Она только что выгнала меня, назвала лживой и лицемерной!
Наверное, заслужила.
Глафира схватила сумку.
Не надо разводиться. Я сама уйду. Живи со своей мамой. Если она для тебя важнее, чем жена.
Ира, не устраивай истерику!
Это не истерика! Это осознание, что я зря потратила пять лет жизни!
Она ушла к Валерии. Подруга открыла дверь, увидела плачущую Глафиру и затащила её в квартиру.
Что случилось?
Мы с Дмитрием расстались.
Как?
Он предложил развод, я согласилась.
Валерия обняла её.
Хорошо, что он тебя не заслуживал.
Я столько лет в него вкладывала! Любила, заботилась!
А он выбрал маму. Его выбор.
Глафира плакала весь вечер. Валерия варила чай, утешала, обещала, что всё наладится.
Прошла неделя. Дмитрий не звонил. Глафира жила у Валерии, ходила на работу, возвращалась вечером.
Валерия однажды сказала:
Знаешь, Ира, может, всё к лучшему. Ты теперьИра, наконец, ощутила лёгкость свободы, когда вечерний закат раскрасил небо в золотой цвет, и улыбка засияла на её лице.
