Лида Петрова, хватит уже играть роль несчастной, давай спокойно обсудим всё, сказала она, глядя в глаза мужу.
Что бы ты ни придумывала, заверяю, ничего страшного не случилось. Мы же не пятилетние дети, чтобы
Голос Владимира Иванова за дверью детской заставил Лиду и десятилетнего сына Сашу Смирнова переглянуться и кивнуть.
Знаешь, я его ненавижу за то, что он всё время крутит всё так, будто бы мы зря переживаем, проговорил он, не замечая, что его слова отзвучали в голове у мальчика как мысли Лиды.
Лида кивнула Саше, удобно устроилась на диване, вставила в уши наушники, чтобы не слышать ласковый, но упрёчный тон, доносимый изза двери.
Ведь именно этот тон когдато заставил её влюбиться в Владимира. Казалось, он способен решить любой конфликт дипломатией.
Но её обмануло лишь то, что «дипломатия» у него означала «протянуть всё под себя, выставив собеседника в образе истерички».
Если бы такие приёмы Лида могла терпеть ради общего ребёнка, то к сыну она бы их не применила. Прошедший день рождения Саши доказал, что Владимир не ставит собственного ребёнка в приоритет.
Раньше он ставил её интересы ниже интересов мамы и сестры, оправдывая «мамаодна, сестравторая, женатретья». Но отношение к собственному сыну было неприемлемым даже для такой терпеливой женщины, как Лида.
О дне рождения Саши они договорились за месяц до праздника: забронировали столик в любимом ресторане «Теремок» в Москве, где есть игровая комната, пригласили трёх лучших друзей сына с семьями, согласовали меню и заказали торт за 3500 рублей.
Что могло пойти не так? В худшем случае ктото из гостей мог заболеть и не прийти неприятно, но никто бы не стал предъявлять претензий. В самом плохом случае заболел бы именинник, и часть денег за бронь и торт ушла бы в пустую. Однако Саша обладал крепким здоровьем, а все гости подтвердили своё присутствие, как штык.
Только Владимир, когда вся семья уже наряжалась, ответил на звонок сестры и сразу принялся переодевать в «непарадные» вещи.
И куда ты намылился? бросила Лида, её голос дрожал от накопившегося гнева.
У Владимира в жизни три женщины: мама, сестра и Лида, в таком порядке значимости. Он часто проводил выходные, помогая маме в огороде или ходя с ней по магазинам, а когда маме нечего было просить, включалась сестра, требующая мужской помощи в доме.
Когда Лида только познакомилась с Владимиром, её привлекало его трепетное отношение к семье. Она верила, что муж, уважающий мать, будет уважать и жену. Оказалось, что это миф. Пока он бегал по городу, обслуживая родственниц, в их собственном доме текли краны, скрипели двери, а «мужская» работа нарастала. Лида, устав от обещаний «сделаю завтра», начала нанимать мастеров.
Владимир ощутил облегчение, когда понял, что его перестали донимать просьбами. Лида привыкла к постоянному отсутствию мужа, нашла в одиночестве свое утешение. Тем временем Владимир всё чаще жаловался, что жена стала холодной и равнодушной к его присутствию. Лида же отвечала: если его нет зачем менять привычки, когда он всё равно будет тут лишь на короткое время?
Телефон зазвонил, и Владимир, будто бы отстранившись от реальности, сказал: Да, мамочка, уже еду, и исчез из поля зрения.
Лида лучше провела время, досмотрев любимый сериал, чем пыталась вести с ним разговор. Но когда в день рождения сына супруг решил собрать вещи и отправиться к сестре, её душа не выдержала.
Он с честным лицом пытался убедить, что у сестры проблемы с переездом, а день рождения можно перенести. Лида впервые повысила голос, крикнув изо всех сил, что у него есть неделя, чтобы осознать ошибки и придумать, как загладить вину.
Эта неделя дала ей время обдумать предстоящий развод. Для неё разрыв был тяжёлым, но невозможным в подсознании. Если бы она была менее терпеливой, могла бы аннулировать брак сразу после первой ночи, когда Владимир провёл утро, разговаривая с мамой по телефону, скучая в одиночестве.
Сидя рядом с ним на московском вокзале, Лида не могла терпеть его отсутствие. Обида сына она не простила мужу. После недели, проведённой им в попытках объяснить, как он неправ, Лида подала на развод, выгнав Владимира из их совместной квартиры к горячо любимой маме.
Последние восемь лет они почти не виделись. Он платил алименты, но появлялся лишь раз в год к дню рождения Саши, иногда с опозданием. Мальчик быстро отвык от отца, а когда ему исполнилось восемнадцать, в нём проснулось желание общаться. Владимир нашёл кучу претензий к бывшей жене.
Ты могла бы сгладить шероховатости между нами, объяснить ему, что важны оба родителя, разразился он, пытаясь выговорить всё сразу.
Иди ты куда! У тебя было восемь лет, чтобы исправить отношения, а ты только увеличивал пропасть! ответила Лида, её голос был холоден, а движение решительно. У меня были и другие дела, мама и сестра ждут. Пожалуйста, оставь меня в покое, прошмыгнув мимо, она захлопнула дверь перед его носом.
Вечером Саша подошёл к матери:
Поздравь, я закрыл гештальт.
Какой именно?
Отец пригласил меня на день рождения через неделю, а я уже запланировал поход на концерт с Юлей, нашей подругой со синими стрелками. Он обиделся, что я ставлю Юлю выше него. Я сказал, что можно поздравить в другой день, но он не принял. улыбнулся Саша.
Ты, мол, злопамятный, отшутилась Лида.
Нет, лишь память хороша, отвечал сын. Мам, почему ты так долго терпела его до моих десяти лет? Можно было сразу разводиться.
Да потому что, отмахнулась она, осмысливая всё, что теперь казалось глупым. В те годы она не видела, как пренебрежение мужа к собственному сыну заставило её пересмотреть брак.
Если бы она не разорвала связь, жизнь с Владимиром, мамой и сестрой превратилась бы в бесконечный цикл. К счастью, она тогда подала на развод.
