Дочь бросила отца как ненужный предмет: горькая правда

Дочь бросила отца, как лишний предмет горькая правда
Пьер-Люк Дюмонт и представить себе не мог, что закончит свои годы за чужими воротами, под надзором медсестёр, среди людей, отвергнутых собственными детьми. Он полагал, что заслуживает большего: уважения, тепла, хотя бы немного покоя. В конце концов, всю жизнь трудился, обеспечивал семью, строил быт вокруг единственного счастья жены Элодии и дочери Марго.
С Элодией они прошли более трёх десятков лет, сплетаясь как пальцы руки. После её ухода, четыре года назад, дом стал холодным и глухим. Единственным утешением оставались Марго и внучка Амели. Пьер-Люк помогал, чем мог: присматривал ребёнка, отдавал пенсию на покупки, присматривал за ней, когда дочь и зять были в разъездах или на работе. Затем всё изменилось.
Марго начала смотреть на него косо, когда он находился на кухне. Его кашель её раздражал. «Папа, ты уже прожил достаточно, дай другим жить!» стало её постоянным лозунгом. Всё чаще звучали разговоры о «комфортном ретрите с врачами и телевизором». Пьер-Люк сопротивлялся.
Марго, это моя квартира. Если тебе тесно, переезжай к тёще. У неё однокомнатная трёхкомнатная квартира, сказал он.
Ты же знаешь, что мы не ладим. И не начинай! ответила она.
Ты лишь хочешь вернуть эту квартиру. Вместо того чтобы вытеснять отца, займись своей жизнью!
Она назвала его «эгоистом», пообещала «найти решение». Через неделю он собрал вещи. Не из желания, а потому что больше не выносил быть чужим гостем в собственном доме. Ушел без прощаний. Марго сияла. Она почти провела его к двери.
В доме престарелых ему выделили маленькую комнату с окном и старым телевизором. Пьер-Люк проводил дни в саду, под открытым небом, рядом с другими забытыми людьми.
Ваши дети послали вас сюда? спросила однажды соседка с скамейки.
Да, дочь решила, что я только мешаю, ответил он, сдерживая слёзы.
У меня тоже. Сын выбрал жену, выгнал меня. Я Коэтт, представилась она.
Пьер-Люк. Приятно познакомиться.
Став друзьями, они стали легче переносить боль. Год прошёл. Марго не позвонила, не пришла.
Однажды, пока он читал, знакомый голос заставил его вздрогнуть.
Пьер-Люк? Не думала, что встречу вас здесь, удивилась его бывшая соседка Клэр, врач, пришедшая осмотреть жителей.
Да, прошёл год. Никто меня больше не хочет. Ни слова.
Странно Марго говорила, что вы купили загородный дом, чтобы отдохнуть.
Я бы предпочёл Вместо того чтобы гнить здесь, за решётками.
Клэр покачала головой, ей было тяжело. После обхода она вернулась. Их разговор не давал ей покоя. Через две недели она сделала предложение:
Пьер-Люк, дом моей матери в Провансе пустует. Она уехала в прошлом году, всё имущество продано. Дом крепок, рядом лес и река. Если хотите, он ваш. Я не вернусь, а продавать меня разрывает.
Пьер-Люк заплакал. Незнакомка предлагала то, что собственная дочь отняла.
Можно попросить одну вещь? Здесь живёт ещё одна женщина Коэтт. У неё тоже никого нет. Я бы хотел, чтобы мы поехали вместе.
Конечно, улыбнулась Клэр. Если она согласится, никаких проблем.
Пьер-Люк бросился к Коэтт:
Приготовься! Мы уходим! Дом в Провансе, чистый воздух, свобода. Это будет лучше, чем оставаться здесь!
Поехали! К новой жизни!
Собрав вещи и заплатив за провизию, они отправились с Клэр, которая настояла, чтобы они не садились в автобус. Пьер-Люк обнял её, не в силах выразить благодарность, шепотом прошептал: «Не говорите об этом Марго. Не хочу слышать её имя.»
Клэр кивнула, улыбнулась. Она не совершила ничего экстраординарного, а лишь поступила почеловечески а в наши дни это почти героизм.