Когда же ты соберешься уезжать, Марина?

Когда ты собираешься съехать, Маришка?
Мама стояла в дверях кухни, прислонившись к стене. В руках чашка чая, а голос её звучал безразлично, чуть надменно.
То есть съехать? Марина медленно оторвала взгляд от ноутбука, согревшего её колени. Мам, я же живу здесь. Я работаю.
Работаешь? переспросила мама, на её лице мелькнула кривая улыбка. Да ну, ты всё в интернете сидишь. Стихи пишешь? Или статьи? Кто вообще это читает?
Марина резким движением закрыла крышку ноутбука. Схватилось сердце. Не в первый раз ей говорили, что её труд «не настоящий», но каждый раз это звучало, как плевок.
Она действительно старалась. Фриланс не простая работа: бесконечные правки, дедлайны, тексты на утро, клиенты, требующие всё вчера и не платящие вовремя
У меня постоянные заказы, выдохнула она. И деньги есть. Я плачу за коммунальные услуги, я
Никто ничего от тебя не требует, отмахнулась мама. Просто так обстоит дело, Мариш.
Ты уже взрослая, всё понимаешь. Толя с Олей и детьми хотят переехать. У них двое детей, им тесно в их однокомнатной квартире, ты же знаешь.
А я что? Я не семья? вдруг вырвалось. Голос дрожал.
Ты одна, Мариш. Ты сама себе опора. А у них дети, семья. Ты у нас умница, самостоятельная. Найдёшь, где жить. Может, наконец на обычную работу пойдёшь.
Люди с девяти до шести работают, кстати, а не ночью за ноутбуками.
Марина молчала. В горле скопилась горечь. Объяснять бессмысленно. Мама никогда не понимала, чем она занимается.
Ни разу не спросила: «Что ты пишешь? Где можно прочитать?»
Только упрёки, снисходительные взгляды, фразы вроде: «Лучше бы кассиром стала».
«Одна» это слово звучало в ушах, как приговор, как причина вычеркнуть её из квартиры, из жизни, из семьи.
Когда отец вернулся с работы, разговор возобновился. Только теперь в комнате были он, мама и она словно на домашнем суде.
Толя с женой многого добились, начал отец, садясь в кресло. Оба работают, двое детей.
А ты Да, ты молодец, что не сидишь сложа руки. Но пора уже серьёзно относиться к жизни.
Папа, я живу здесь. Я не бездельница! Я зарабатываю, хоть и дома, хоть в пижаме! Но я плачу за еду, за коммуналку, я не живу у вас на шее!
Ты не понимаешь, перебил он. Делом дело не в деньгах. А в нужде.
У Толи двое детей, слышишь? Младшему всего полтора года. Квартира им нужна. Им тяжело.
А мне легко?! вырвалось у неё. У вас, по вашему мнению, у меня нет трудностей?!
Мне 28, у меня нет поддержки, ни мужа, ни детей. Только работа, которую вы сами не признаёте!
Они переглянулись. Как будто она их утомила. Как будто всё, что она сейчас говорит, каприз, а не боль.
Ты же сильная девочка, мама с прискорбным кивком. Ты справишься. Толя с Олей им и подумать нельзя
«А у меня есть время?» прошептала она, но вслух не сказала. Сил уже не осталось.
И куда вы предлагаете меня отправить? хрипло спросила она. Я ничего у вас не прошу. Ни денег, ни помощи. Только уголок. Только понимание.
Ну найдёшь съёмную, неуверенно произнесла мама. Сейчас все так. Молодёжь живёт в съёмных квартирах. А ты же официально не работаешь значит без привязки.
Вы вообще слышите себя?!
Марина уже не помнила, как закончился тот вечер. Помнила лишь, как долго сидела на подоконнике, глядя в тёмный двор.
Дождь шёл, будто назло, и капли по стеклу текли, как слёзы без рыданий.
Утром её разбудил шум в коридоре. Чемоданы. Голоса. Оживление.
Мариш, мы тут вещи Толи пока в кладовку поставим, сказала мама, даже не глядя на неё. У них переезд, понимаешь.
Понимала. Понимала всё с самого начала. Только жить с этим было отвратительно.
Марина, видишь, у нас всё решено, говорила мама тем же тоном, будто просят передать соль за ужином. Лёгко. Банально. Без души.
То есть вы не спрашиваете, не предлагаете вы просто ставите факты, правильно?
Что тут спрашивать, Марина? Ты уже взрослая. Пора сама разбираться. Не в детском саду.
К тому же, это временно. Найди аренду потом, может, чтото изменится.
Временно? Ага. На пару десятилетий. Пока у Толи внуки не вырастут.
Опять твоя ирония, мама закатила глаза. Ты всё в штыки берёшь.
Мы ведь заботливые. Мы не враги. Но нужно понимать: семья это не только ты.
Конечно, не только я, горько улыбнулась Марина. Всё для Толи. Всё ради Толи. А я лишняя. Призрак на диване. С глаз долой, с сердца прочь?
Ты перебарщиваешь, снова появился отец в дверях. Толя сын, так или иначе. А ты ты сильна. Ты нас поймёшь.
«Я не хочу быть сильной. Я просто хочу быть нужной»
На следующий день Марина пошла смотреть комнату, которую можно снять.
Всего в двадцать минут от дома а мир уже меняется: серый подъезд с ржавыми дверями, соседкабабушка, которая ворчает, что «коты ночью воют».
Квартира напоминала музей хлама: обивка с облупившимися розами, ковер на стене, табурет без ножки.
Хозяйка женщина с задымлённым голосом и видом, будто к ней пришли просить в долг.
Вы где работаете? подозрительно спросила она.
Я фрилансер. Пишу статьи. Онлайн.
Онлайн? Что это?
На компьютере. В интернете. У меня постоянные клиенты, я работаю на биржах.
А значит, дома сидите. Ну, смотрите, только без гостей. Прачечную запускайте раз в неделю. Электричество сейчас дорого.
Понятно, кивнула Марина, чувствуя, как всё внутри падает.
Вот и новое «домашнее гнёздышко».
Вечером мама прислала ей фото: «Смотри, мы уже детскую кроватку собрали. Как мило, правда?»
Да. Очень «мило».
Что ты задумала? спросил папа за ужином. Марина пришла за последними вещами кеды, штатив, плед, который подарил ей дед.
Снимаю пока комнату, ответила она глухо. Потом, может, перееду дальше. Подумать о перемене постепенно.
Правильно, подкормил он. И пора уже найти настоящую работу. С людьми. Чтобы был коллектив, график
Папа она устало вздохнула. Знаешь, у меня клиенты из разных стран. Я веду блог компании с миллионным оборотом.
Я пишу тексты, которые читают по десять тысяч человек в день. Но вы с мамой всё это не признаёте.
Кто же всё проверит, Марина? У Толи всё понятно: бухгалтерия, отчёты, оклад. А у тебя сплошной туман. Напишешь десять статей. И дальше что?
А дальше, папа, я буду жить. Как смогу. Без вас. Спасибо, что научили не ждать ни помощи, ни признания.
Он хотел чтото сказать, но она уже встала, сунула ключ в карман и направилась к выходу.
Марина тихо донеслось в её спину. Мы не из злобы.
Она остановилась, на секунду задержалась в дверях.
Я знаю. Просто вы изза глупости.
И пошла.
В новой комнате пахло нафталином. Шторы были старые, серобежевые. Стены мрачнозелёные.
Марина сидела на кровати, обняв колени, и думала, как легко её вычеркнули.
Без истерик. Без шума. Просто «переезжай». «Ты сильна». «Ты одна, значит не считаешься».
А может, и к лучшему? Но в груди было пусто. Пусто и больно.
Ты не сломалась, прошептала она себе в темноте. Значит, уже победила.
Марина всё чаще просыпалась раньше будильника. Просто открывала глаза в полутём и лежала, глядя в потолок.
Шум за стеной, соседкапенсионерка, ворчащая на молодёжь, запах старого ковра всё давило, как плита перекрытия.
Но хуже было другое мысль, что родной дом уже не её. Что родители смотрят на неё как на тяжелый груз.
Она писала статьи молча, сосредоточенно, без сна. Работала на износ.
Вела аккаунты двух компаний, брала дополнительные заказы, ночами редактировала тексты. Деньги шли, клиенты хвалили. А ей всё равно.
Потому что внутри всё ещё болело.
Однажды вечером, когда в комнате пахло жареным луком из соседки, Марине пришло сообщение от младшего брата:
«Слушай, ты когда документы перепишешь? Квартира всё равно теперь наша, чтобы потом не делить. Чтобы всё было почеловечески».
Она замерла, смотря на экран, как на предателя.
Почеловечески Что это теперь значит?
Медленно набрала ответ:
«Квартира оформлена на родителей. Я там прописана. Вы меня оттеснили. Теперь хотите лишить меня прав?»
Ответ пришёл почти сразу:
«Не нервничай. Просто чтоб всё было чётко. Ты же сама сказала уезжаешь. Зачем тебе эта прописка? Мы теперь тут живём».
Вот и «живёшь», Толик, прошептала она сквозь зубы. Слово «спасибо» забудь. У вас, кажется, оно не прижилось.
В выходной день она поехала в парк просто посидеть. Взяла кофе, села на лавочку, достала ноутбук. Писать не получалось. Выходило лишь думать. Громко и горько.
Вспомнила, как мечтала работать в редакции. Писать крупные тексты, вдохновлять, объяснять, открывать.
Сколько сил вложила в своё дело, сколько бессонных ночей И как родители ни разу не сказали: «Мы гордимся тобой».
Для них всё было просто: Толя молодец, семьянин, «мужик». А она недоделанная дочь, которой «не повезло».
И что? Вычеркнуть?
Вечером ей позвонила тётя Валя, сестра мамы, всегда стоявшая на стороне здравого смысла.
Мариночка, прости, я только что узнала Мне так стыдно за сестру За всю эту историю.
Ничего, ответила Марина с усталостью. Всё в порядке.
Нет, не в порядке! Ты умница. Одна, без опоры, но держишься. Работаешь. А они?
Квартира не клетка, чтобы её выгонять. А твоя работа настоящая. Сейчас мир держится на таких, как ты.
Марина слушала, и по щекам тихо скатывались слёзы от облегчения, от того, что хотя бы один человек в этой семье её увидел.
Спасибо, тётя Валя, прошептала она.
Держись, дорогая. И помни: семья это не те, кто связан кровью, а те, кто рядом по сути. А они пусть живут со своей совестью.
Через неделю Марина решилась переехать в другой город. Нашла хорошую возможность контентредактор в крупной компании, гибкий график, достойная зарплата.
Онлайнинтервью прошло легко. Никаких вопросов о «настоящей» работе не задавали. Все восхищались её портфолио.
Когда она сообщила маме о переезде, та лишь пробурчала:
Ну, если решила. Только не обижайся. Мы же из доброты всё
Из доброты? Вы меня выгнали. В тишине. Без выбора.
Ты всегда всё преувеличиваешь, Марина. Мы же тебе зла не хотели.
А вышло как обычно.
Она не кричала. Не ругалась. Просто говорила ровно. И мама почемуто не выдержала и повесила трубку.
За день до отъезда Марина зашла в подъезд, где когдато был её дом. Прижалась к стене. Закрыла глаза.
И что? Всё, что набрано, потеряно? «Нет. Я набрала больше: свободу. Себя».
Она уехала тихо. Без скандалов. Но с новым дыханием.
Марина прибыла в новый город с одной сумкой, ноутбуком и ощущением, будто родилась заново.
Студияквартира с окнами в парк, светлая, хоть и без лишней мебели. Всё своё. Каждая чашка, каждая вешалка, каждый вечер тишины и покоя.
Первую неделю она жила, как в кино. Ходила в ближайшее кафе с ноутбуком, работала, пила кофе, наблюдала прохожих и никуда не спешила.
Никто не стеснял. Никто не говорил: «Делай тото, ты же не работаешь».
Однажды она даже улыбнулась себе в отражении витрины. Не робко, не натянуто, а искренне. Ведь впервые за долгое время стало легко.
Через месяц её позвали в офис просто познакомиться с командой.
Атмосфера живые люди, проекторы, обсуждения, кофе в термосах, весёлые споры у доски.
Вы словно наш человек, Марина, сказала руководительница. Такая вовлечённая, зрелая. У вас был большой опыт до этого?
Марина на мгновение замерла. Хочется рассказать всё и про старую квартиру, и про брата, и про маму с её «ты же не работаешь».
Но она лишь улыбнулась:
Опыт? Да. Жизненный. Очень концентрированный.
Видно. Пишете сильно. Так, что цепляет. И будто боль между строк.
Потому что я знаю, каково быть невидимой, тихо сказала Марина. И больше этого не хочу.
В один вечер ей пришло голосовое сообщение от мамы. Длинное, затянутое.
Марина Почему ты не звонишь? Мы тут С Толей поссорились немного. Он, оказывается, хочет продать нашу квартиру, чтобы взять большую ипотеку.
А я думала Он говорит не хочет, чтобы мы были владельцами. Грубит
И вообще у них с Олей чтото не так. Как ты? Всё в порядке? Скучаем по тебе
Марина прослушала. Снова. Потом ещё раз. И вдруг поняла: не болит.
Тогда было обидно, страшно, гадко. Но сейчас ни желания возвращаться, ни гнева, ни мести.
Только ровное сознание: она никому ничего не должна.
Прошло ещё несколько месяцев.
Марина взяла кота из приюта. Назвала его Кокосик. Он был белый, как первый тихий рассвет в новой квартире.
Она купила себе уютный стол, повесила на стену карту мира с пометками «Туда хочу».
Завела блог. И начала писать не только на заказ, но и от себя. О себе. Без стеснения, без притворства.
Люди читали, комментировали, писИ, глядя на восходящее солнце над парком, Марина наконец почувствовала, что её собственный голос снова слышен в мире.