Тихий вечер в Москве. Тверская улица почти пуста, лишь несколько желтоватых фонарей бросают пятна света на асфальт. Я стою перед Алёной, а между нами будто бы бездна, хотя мы так близко, что я вижу, как дрожит её ресница.
Ты меня уже не любишь? спрашиваю, уже предвидя ответ.
Но надежда коварная штука. Она живёт даже тогда, когда разум шепчет: «Всё закончилось».
Алёна не смотрит мне в глаза. Её пальцы нервно перебирают бахрому шарфа того самого, что я подарил ей прошлой зимой, когда мы ещё смеялись вместе. Тогда её смех был для меня самым дорогим звуком на свете.
Люблю но уже не так, как раньше, произносит она.
Глупо, но от этих слов у меня захватывает дыхание, будто ктото сжал горло и медленно, безжалостно душит.
А как? мой голос звучит чужим, подавленным. Как друга? Как воспоминание? Как старую песню, которую когдато напевал с душой, а теперь включаешь просто как фон?
Молчание.
Я всё помню.
Помню, как она впервые взяла меня за руку, будто боялась, что я убежу. Как шептала ночью: «Ты мой», и от этих слов мир казался бесконечно добрым. Как мы мечтали о путешествиях, о доме у Оки, о детях
А теперь?
Она смотрит на меня, но не видит. Будто я стал лишь тенью, призраком прошлого, который мешает ей идти дальше.
Зачем? спрашиваю, голос дрожит. Зачем ты так поступаешь? Зачем говоришь, что любишь, если в твоих глазах уже нет огня? Зачем целуешь меня в щёку, как родственника, когда раньше твои губы жгли, как пламя?
Она вздрагивает.
Я не хотела тебя ранить
Но ранила.
Чувства просто уходят.
Нет, качаю головой. Чувства не уходят сами. Их предают, убивают по капле равнодушием, ложью, трусостью.
Она отворачивается. Я вижу, как ей тяжело, но мне от этого не легче. Потому что я всё ещё люблю. А она уже нет.
Прошёл год. Может, и два? Я уже перестал считать. Жизнь шла своим чередом работа, встречи, пустые разговоры с людьми, которые не оставляли следа в душе. Я научился улыбаться, не чувствуя радости, смеяться, не ощущая счастья. Та часть меня, что умела любить понастоящему, будто ушла в прошлое вместе с ней.
И вот однажды, случайность или ирония судьбы, я увидел её.
В том же кафе «Пушкин», за тем самым столиком у окна, где когдато при свечах мы шептали друг другу вечные клятвы. Сейчас там сидела она та же, но уже другая. Рядом с ней незнакомый мужчина, рука которого лежала на её колене, а она смеялась, запрокидывая голову, и солнечный луч играл в её волосах, как когдато играл для меня.
Я замер.
Сердце, которое, казалось, давно окаменело, вдруг бросилось вперёд глупо, дико, против всякой логики. Оно узнало её.
В тот момент она подняла глаза.
Наши взгляды встретились, и время будто споткнулось.
В её глазах мелькнуло чтото неуловимое. Может, сожаление? Или стыд? А может, просто мимолётное воспоминание о том, что между нами было больше, чем случайная встреча?
Я не успел понять.
Она резко отвернула взгляд, словно обожглась, и её пальцы сжали руку того мужчину. Она чтото ему сказала, улыбнулась но улыбка была напряжённой, почти вымученной.
А я
Просто прошёл мимо, не оглядываясь и не давая себе шанса на ложную надежду.
Потому что иногда самое сильное, что ты можешь сделать уйти и не оглядываться.
Но город помнит.
Тротуар, по которому мы когдато бегали под летним ливнем, смеясь и спотыкаясь. Скамейка в парке, где она впервые сказала: «Боюсь потерять тебя» иронично, не правда ли? Даже воздух в этом проклятом кафе всё ещё пахнул её духами лёгкими, цветочными, обманчиво нежными.
Я вышел на улицу. Холодный ветер бил в лицо, но это кстати он высушивал то, что не должно быть видно. Телефон в кармане вибрировал очередное уведомление, очередная пустота. Я машинально достал его, и экран осветил оповещение «Одноклассники»: «Год назад. Вы были здесь». Фотография. Мы. Её голова на моём плече, мои пальцы в её волосах.
Я резко выключил телефон.
Удалить? прошептал я себе.
Палец замер над экраном. Год носил в себе эту крошку памяти, как занозу, как доказательство того, что всё было реальным.
Эй! чейто голос прозвучал за спиной. Я обернулся.
Официантка из кафе, запыхавшись, протягивала мне чёрный шарф.
Вы забыли, улыбнулась она.
Это был не мой, но я взял его. Шерсть была мягкой, почти живой в руках.
Спасибо, сказал я.
Тут она сделала то, чего я вовсе не ожидал.
Вам очень больно? спросила она, подетски мягко.
Я посмотрел на неё действительно посмотрел. Карие глаза, веснушки, лёгкая неуверенность в голосе. Настоящая.
Раньше да, ответил я честно.
А сейчас?
Я вдруг понял, что держу в руках чужой шарф, чужую историю, чужие чувства.
Сейчас я просто жив.
Она кивнула, будто поняла чтото важное.
Хотите кофе? неожиданно предложила она. Я только что закончила смену.
Я засмеялся, понастоящему, впервые за долгие месяцы.
Да, хочу.
Она налила кофе в толстую фарфоровую чашку не в ту стандартную посуду, а в свою, с крошечной трещинкой у ручки и едва заметным цветочным орнаментом по краю.
Сахар? спросила она, уже зная ответ.
Два кубика, ответил я, хотя обычно пил без.
Она улыбнулась, будто поймала меня на маленькой лжи, но ничего не сказала. Просто опустила в чашку два кусочка сахара, и они тихо звеня коснулись дна.
Кофе был крепким, с горьковатым послевкусием, но именно тем, который нужен в тот момент. Я сделал глоток и вдруг ощутил, как за последний год впервые действительно почувствовал вкус.
Ну как? она облокотилась на стойку, наблюдая за мной.
Как жизнь, ответил я. Горько, но с надеждой на сладкое.
Она рассмеялась, и в этот момент зазвонил телефон её смена действительно закончилась.
Подождёте меня у выхода? попросила она, быстро снимая фартук. Я переоденусь.
Я кивнул, наблюдая, как она исчезает в подсобке. В кафе было пусто, только бармен лениво протирал стаканы. Он бросил на меня оценивающий взгляд, затем многозначительно подмигнул:
Алёна у нас редко кого приглашает на прогулку после смены.
Значит, мне повезло? спросил я.
Значит, ты особенный, усмехнулся он и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
Особенный. Странное слово после всего, что было.
Когда Алёна вышла уже без униформы, в простых джинсах и растянутом свитере, с влажной прядью волос, которую торопилась закинуть за ухо я вдруг понял, что хочу поверить в это.
Пойдём? она кивнула головой.
Пойдём, я встал, оставив на столе деньги за кофе, которые, кажется, стоили бы гораздо больше своей цены.
За дверью нас встретил вечер не холодный и безразличный, а новый, наполненный обещаниями.
Куда? спросила Алёна, и в её голосе звучало то же нетерпение, что и в моём сердце.
Я посмотрел наверх на первые зажигающиеся звёзды.
Вперёд, сказал я.
И мы пошли не туда, где лежат разбитые мечты и старые фотографии, а вглубь узких улочек, где свет фонарей дробится в лужах, а аромат жареных каштанов смешивается с вечерней прохладой.
Знаешь, что самое странное? внезапно сказала Алёна, ловко перепрыгивая через трещину в асфальте. Ты даже не спросил, почему я тебя позвала.
Потому что неважно, поймал её взгляд. Важно, что я пошёл.
Она закусила губу, будто обдумывая, стоит ли говорить дальше, но потом резко остановилась.
Я видела тебя раньше.
В кафе?
Нет. указала она на крошечную площадку с облупившейся скамейкой. Здесь. Ты сидел прошлой осенью, сжимая в руках конверт. Потом разорвал его и ушёл.
Ледяная волна прокатилась по спине. Тот самый конверт с билетами в СанктПетербург, куда мы так и не полетели.
Почему ты запомнила именно это? спросил я.
Потому что она коснулась моей ладони кончиками пальцев, ты выглядел так, будто теряешь последнее. А я в тот день нашла бездомного щенка. Подумала странный баланс Вселенной. Ктото теряет, ктото находит.
Гдето вдалеке зазвонили колокола. Я осознал, что стою на перекрёстке и в прямом, и в переносном смысле.
И? спросил я хрипло. Кто я сейчас? Тот, кто теряет, или тот, кто находит?
Алёна встала на цыпочки, приблизила лицо так близко, что я почувствовал аромат её помады сладкой, с привкусом вишни, и чмокнула меня в щёку.
Это зависит только от тебя, прошептала она.
В тот момент упал осенний лист, легкое пятно на плечо будто метка судьбы. Гдето в городе моя бывшая в тот же миг обернулась, почувствовав, как ещё один кусочек прошлого отрывается навсегда.
Я не стал ждать ответа. Просто взял Алёну за руку и повёл её мимо закрытых магазинов, под мостами, по неизвестным переулкам.
Ты уверена? она засмеялась.
Впервые за долгое время да.
Улицы опустели, лишь редкие фонари рисовали на асфальте длинные тени. Алёна шла рядом, её плечо иногда касалось моего случайно или нет, я не решался спросить.
Куда теперь? прошептала она, и её голос слился с шелестом листьев.
Я посмотрел вперёд, на тёмную ленту дороги, уходящую между спящими домами.
Не знаю. Просто идём.
Она кивнула, и мы зашагали вместе не торопясь, не оглядываясь, не думая, что ждёт за поворотом.
Потому что иногда самое важное не пункт назначения, а тот, кто идёт рядом.
