Верное решение
Был прохладный октябрьский вечер, за окном уныло шипели листья.
Я сидел в кресле у камина, пока Татьяна Петровна ловко перебирала спицами. Шарф, который она вяла для меня, постепенно удлинялся, петля за петлей. Периодически она бросала взгляд на меня. Я наклонился над блокнотом, чтото начертив, иногда задумчиво теребя лоб.
В доме царила привычная домашняя тишина. Лишь тикание старых напольных часов нарушало безмолвие, а изредка потрескивали дрова в очаге.
Вдруг дверь резко распахнулась.
Скрип петлей заставил нас обоих вздрогнуть.
На пороге стояла наша дочь Злата. Щёки её пылали румянцем, глаза блестели, а на губах маячила возбуждённая улыбка.
Мам, пап, у меня потрясающая новость! воскликнула она.
Татьяна Петровна медленно опустила спицы, а я, не отводя взгляда от дочери, прикрыл ладонью записи в блокноте.
Ну, говори, сказал я, чувствуя странное предчувствие в груди.
Злата сделала шаг вперёд, широко улыбаясь.
Я бросаю университет!
Тишина в комнате стала глухой, тяжёлой, будто воздух превратился в воду.
Что?! воскликнула Татьяна, и спица выскользнула из её пальцев, упав на пол с лёгким звоном.
Ты что, совсем с ума сошла?! я встал со стула.
Злата лишь рассмеялась, отмахнувшись, будто мы преувеличиваем.
Ой, сразу паника! Я не так уж и без причины. Я нашла дело всей своей жизни!
И что же это? Татьяна сжала подлокотники кресла, пока её костяшки не побелели.
Злата глубоко вдохнула, глаза её загорелись ещё ярче.
Я стану путешественницей!
Тишина.
Что? произнёс я, будто слово обожгло язык.
Да! Всё просто. Я пойду автостопом, буду жить в хостелах, работать, где придётся, знакомиться с людьми, вести блог
Мать побледнела.
Злата, ты ты понимаешь, что это полнейший бред?
Почему? она нахмурилась. Это же свобода!
Свобода? я заскрипел зубами. Это безрассудство! Ты даже не представляешь, что тебя ждёт!
Конечно, сначала будет трудно, пожала плечами дочь. Но я же не одна. Вы же поможете, правда?
Чем?! Татьяна вскочила, голос дрогнул.
Деньгами, хотя бы первые несколько месяцев, пока я не встану на ноги.
То есть ты хочешь, чтобы мы финансировали твой побег из реальности? я застыл, лицо стало каменным.
Ну, а как иначе? глаза её округлились удивлением. Вы же мои родители!
Татьяна схватилась за сердце.
Злата мы столько вложили в тебя столько надежд
А я что, не имею права на свою жизнь?
Имеешь, сказал я твёрдо, как сталь. Но если ты действительно взрослая и самостоятельная, решай свои проблемы сама.
Дочь замерла.
Вы отказываетесь мне помогать?
Мы отказываемся спасать тебя от последствий твоего же решения.
Злата резко выдохнула, глаза её сверкнули.
Ну и ладно! Я и без вас справлюсь!
Она развернулась и бросилась к двери, хлопнув ею так, что стены задрожали.
Наступила тяжёлая, гнетущая тишина.
Татьяна опустилась в кресло, руки дрожали.
Боже что мы сделали? прошептала она.
Ничего, я тяжело сел рядом. Просто дали ей шанс подумать.
На следующее утро Злата не вышла к завтраку. Мы молча пили кофе, украдкой поглядывая на её дверь, изза которой не доносилось ни звука.
И вдруг она открылась.
Злата вошла бледная, с тёмными кругами под глазами, волосы растрёпаны, будто не спала всю ночь.
Я передумала, произнесла она.
Я почти расплакался от облегчения.
Слава Богу
Я всю ночь не спала, продолжила дочь, голос её был тихим, почти шёпотом. Думала а если я действительно не справлюсь? Если меня обманут, ограбят, бросят гденибудь
Я молча подошёл к кофемашине. Чёрный поток наполнил фарфоровую чашку, пар поднялся в прохладный утренний воздух, изгибаясь, как дым от потухшего костра. Я осторожно поставил чашку перед дочерью, и в этом простом действии было немое понимание.
Значит, всё-таки решила доучиться? спросил я, и в моём обычно твёрдом голосе прозвучала непривычная мягкость.
Злата обхватила чашку ладонями, будто хотела согреть замёрзшие пальцы. Она сделала медленный глоток, затем глубоко вдохнула, и её плечи опустились, словно с них упала невидимая тяжесть.
Да голос дрогнул. Но путешествовать я всё равно хочу. Только она подняла глаза, в которых читалась новая, неожиданно зрелая уверенность, не сейчас. Когда будет стабильность, когда я действительно смогу быть уверенной в завтрашнем дне.
Уголки моих губ дрогнули в едва заметной улыбке. Я кивнул, и в моих строгих глазах проблеснуло чтото тёплое, почти отцовское может, гордость, может, облегчение.
Вот это уже разумно, произнёс я, и эти простые слова прозвучали как высшая похвала.
Татьяна не выдержала. Она встала, обхватила дочь за плечи и притянула к себе. В этом объятии было столько нежности, что Злата невольно прижалась к матери, чувствуя, как её собственное тело дрожит предательски. Мать гладила её по волосам, и каждое ласковое прикосновение словно шептало: «Всё будет хорошо, доченька».
Главное ты поняла, прошептала Татьяна, голос слегка дрожал.
Прости за вчерашнее пробормотала Злата.
Ничего, мать улыбнулась, глаза блеснули. Разумно делать правильные выводы.
В комнате воцарилась тишина, но теперь она была умиротворяющей. Лучи солнца, пробивавшиеся сквозь занавески, играли на поверхности кофе в чашке. Я откашлялся и потянулся за сахарницей, громко стуча ложкой привычный звук вернул ощущение домашнего уюта.
Завтрак продолжился в непривычно спокойной атмосфере. Злата медленно ела омлет, будто заново училась вкусу родного блюда. Я перелистывал газету, но взгляд то и дело возвращался к дочери. Татьяна неспеша пила кофе.
Значит осторожно спросила она, ты вернёшься в университет?
Злата отложила вилку. В её глазах читалась твёрдая решимость.
Да. Я поняла, что бросать учёбу глупо. Но она сделала паузу, хочу сменить направление. Юриспруденция ваш выбор, а не мой.
Я отложил газету. И что же ты хочешь изучать?
Журналистику или международные отношения, ответила она, глаза загорелись осознанным огнём, чтобы потом работать за границей, легально, по контракту.
Тишина. На этот раз она была созерцательной, принимающей.
Я первым заговорил.
Это разумно, кивнул я. В понедельник пойдем к декану, посмотрим, как можно перевестись.
Татьяна неожиданно рассмеялась.
Представляю, что скажет Марина Сергеевна, когда узнает! Она ведь была уверена, что ты станешь прокурором!
Злата улыбнулась.
Пусть попробует стать прокурором сама, когда ей будет пятнадцать пять.
Мы все рассмеялись. Это был искренний смех последнего дня.
А летом, неожиданно продолжила Злата, если вы не против я хочу поехать волонтёром в Европу на две недели по программе обмена.
Мы переглянулись.
Это начала Татьяна.
Без автостопа, быстро добавила дочь, с билетами тудаобратно и с телефоном, который будет включён постоянно.
Я тяжело вздохнул, но в глазах было согласие.
Договорились. Но сначала учёба и серьёзная подготовка.
Злата кивнула, потянулась к телефону и набрала номер.
Алло, Катя? Это я Да, я передумала Нет, не бросаю Слушай, а если вместе записаться на курс испанского?
Татьяна поймала взгляд меня и улыбнулась. В этом утреннем свете, за столом с недопитым кофе, мы видели, как наша дочь не просто вернулась, а выросла. И это, наверное, было самым важным путешествием из всех.
