Что, у тебя уже ребёнок? удивилась Антонина, отложив в сторону полузаконченный роман.
Максим кивнул, не отводя взгляда. Его пальцы нервно сжимали край футболки привычка, укоренившаяся ещё в детстве, когда он волновался.
Вы же планировали сначала взять ипотеку на квартиру, а потом уже думать о детях, Антонина вникала в его мимику, пытаясь прочитать настроение сына. Вы говорили, что нужно сначала встать на ноги.
Максим пожал плечами, расставив руки, будто извиняясь за непредвиденные обстоятельства, и устало произнёс:
Так получилось. Мы сами не ожидали, если честно.
Антонина глубоко вдохнула. Новости её не радовали. Молодая пара едва сводила концы с концами, живя в крохотной студии. У Аглаи работа была нерегулярной, у Максима зарплата около трёхдвадцати тысяч рублей в месяц. Какие тут дети?
Мама, подсел к ней Максим, голос стал тише, ты же сдаёшь ту однушку, что тебе досталась от бабушки. Может, мы пока переедем к тебе?
Он говорил быстро, будто боялся, что мать перебьёт его.
Я же отказывалась туда переезжать! Но обстоятельства изменились. Нужно откладывать деньги, а не тратить их на аренду. Хотелось бы иметь хоть небольшую подушку, когда ребёнок появится.
У Антонины сердце сжалось. Эта квартира её единственный дополнительный доход после выхода на пенсию. Ремонт в своей квартире, лекарства, поездка к сестре всё стало возможным лишь благодаря арендной плате от наследственной однушки.
Максим заметил замешательство матери и поспешил добавить:
Понимаю, что решение серьёзное, мам, и жизнь твою изменит. Но мы в отчаянном положении. Аглая скоро не сможет работать.
Хорошо, наконец произнесла она, борясь с противоречивыми мыслями. Но сразу скажу: квартиру переписывать не стану. Это моё имущество.
Максим отпрянул, подняв руки в защитном жесте.
Да что ты, мама! Мы ничем не претендуем. Огромное тебе спасибо! обнял он мать и поспешил уйти, опасаясь, что она передумает. Антонина осталась в кресле, думая, как решить проблему, не обидев никого.
Через неделю она поговорила с текущими квартирантами. Те не обрадовались, но договор закончился, и через месяц они съехали, оставив после себя лёгкий запах и изношенные обои у входа.
Аглая и Максим тихо въехали в однушку. Антонина помогала с переездом, принесла домашние заготовки, новые шторы, чтобы молодым было уютнее. Невестка лишь буркнула чтото невнятное и ушла в ванную.
Квартиры стояли в соседних домах; из окна кухни Антонина видела окна той квартиры. Сын иногда заглядывал за солью или просто поговорить. А Аглая за семь месяцев ни разу не пришла в гости, ни на чай, ни просто поговорить, будто избегала свекрови.
И вот радостная новость родился внук! Пухлый, почти четырёхкилограммовый мальчик. Антонина, не скрывая радости, привезла пеленки, распашонки, крохотные носочки, связанные своими руками. Она бросила взгляд на уставшую Аглаю: под глазами тени, руки слегка дрожали от недосыпа.
Нужна помощь? Могу посидеть с малышом, пока ты отдохнёшь, предложила она.
Но Аглая крепко прижала ребёнка к себе и резко ответила:
Нет. Мы справимся.
Антонина не стала настаивать; помощь, навязанная силой, не имеет смысла.
Через два месяца она заметила в окнах чужих людей пожилую пару. Оказалось, это родители невестки.
Наверно, приехали навестить, всё в порядке, подумала она, отводя взгляд от окна.
Три дня спустя к ним пришёл сын, выглядевший измождённым: круги под глазами, бледное лицо. Антонина налила ему чай и предложила сладости.
Как малыш? Уже улыбается?
Растёт, сказал Максим, улыбка выглядела натянуто. Он так быстро меняется, даже начал гулко плакать.
А родители Аглаи уже приехали? спросила она между делом.
Сын кивнул скептически:
Да, приехали пожить и помочь с ребёнком.
У вас ведь однушка! удивилась Антонина. Где все разместились?
Максим отводил взгляд:
Мы терпим временные неудобства. Родители действительно помогают с Мишкой, так легче Аглае.
Антонина не понравилось, но не стала давить. Сын уже взрослый, сам разберётся.
Когда Антонина приходила к внуку, родители Аглаи смотрели на неё свысока, будто она их обидела. Она играла с маленьким Мишкой, игнорируя колкие взгляды.
Однажды в прихожей она увидела сложенную раскладушку. Заглянув в единственную комнату, нашла чемоданы и коробки родителей Аглаи. Поняла: они заняли комнату, а молодые ютятся на кухне.
Две недели спустя они всё ещё не уезжали, и это начало выводить Антонину из себя. Сын стал ещё бледнее, постоянно потирал шею и спину. В пятницу он пришёл к ней в гости и упал на диван, отдохнув. Это стало последней каплей.
Антонина решительно пошла к невестке. Дверь открыла мать Аглаи, недовольно поджав губы.
До каких пор это будет продолжаться? Сколько ещё вы будете здесь жить? Почему мой сын должен страдать? спросила она прямо с порога.
Мать Аглаи подняла брови:
А вам какое дело? Мы в доме нашей дочери! Что вы здесь делаете?
Из кухни выглянула сонная Аглая, держа ребёнка на руках, и спросила:
Что случилось?
Мать Аглаи схватила внука и начала демонстративно его укачивать.
Мы тут не зря! Помогаем с ребёнком! А от вас толку никакого! выкрикнула она.
Квартира моя! Я не позволю вам здесь жить! Не позволю сыну спать на раскладушке! Выезжайте! заявила Антонина.
Отец Аглы, появившись в дверном проёме, возмущённо воскликнул:
Всё изза вас! Вы могли бы отдать молодым свою двушку, а сами переехать сюда, тогда всем бы места хватило!
Антонина почти потеряла самообладание:
Вы молчите! Права будете отстаивать в другом месте! Я напомню, что свадьбу оплатила я, квартиру дала я. Что ещё вы хотите?
В этот миг вернулся Максим, замерев в дверях, не понимая, что происходит.
Твоя мать обижает моих родителей! бросилась на него Аглая. Выгоняете их!
Или съезжают её родители, или вы все! выкрикнула Антонина. Квартира моя! И я не потерплю наглости!
В комнате повисла тяжёлая тишина, лишь ребёнок хныкал, чувствуя напряжение. Затем раздались крики и всхлипы. Аглава разрыдалась, мать пыталась её успокоить, бросая гневные взгляды на Антонину. Отец Аглы громко ругал Максима, размахивая руками. Антонина отвернулась и громко захлопнула дверь.
Два дня она не могла найти себе места, не звонила, не заходила, хотя сердце разрывалось от тревоги за сына и внука. Что, если они действительно съедут? Где им жить? Но жалости быть не должно.
На третий день она заметила, что окна квартиры снова пусты. Родители Аглаи исчезли, молодые вернули вещи в комнату, раскладушка поставили на небольшой балкон.
Вечером пришёл Максим, выглядевший гораздо лучше: исчезли круги под глазами, взгляд стал ясным.
Они уехали, сказал он, облегчённо выдыхая. Аглава сейчас злая, но мы с ней говорим.
Антонина осторожно спросила:
Ты не злишься на меня?
Нет, я наконец выспался, ответил он, искренне улыбаясь. На раскладушке в кухне спать неудобно, особенно когда в комнате храпят два голоса.
Антонина обняла сына. Возможно, в глазах когото она выглядела жестокой, но она защитила своего ребёнка. И пусть невестка будет недовольна сколько угодно внук теперь будет расти в нормальных условиях.
И эта история учит: иногда, чтобы сохранить близких, нужно отстоять свои границы и не бояться говорить правду, даже если она звучит громко.
