Я вбежала в супермаркет на Петровке, где меня сразу же окликнул знакомый в синей форме. Это был Сергей Петров, районный полицейский с нашего дома. Рядом с ним стояли охранник магазина Андрей Иванов, и управляющая, женщина с короткой стрижкой и спокойным, но решительным взглядом.
Господин, остановитесь! сказал Сергей ровным, но твёрдым голосом. Мы получили два сообщения о конфликте в магазине. Вы в порядке?
Я кивнула, хотя вовсе не была. Колени подкашивались, и я опёрлась на полку с мукой. Полицейский шагнул вперёд, руки подняв как в театре.
О, вот вам драма! проскользнуло у него в голове. Все бросаются спасать жертву! А кто же видел, как она уронила булочки? Я просто
Хватит! перебил его Сергей. Нам уже достаточно сказано.
Слева от меня стояла женщина с ребёнком та же, что всё видела. В руке мерцал телефон. Я не хотела сниматься в кадре, но вдруг поняла, что именно это может меня спасти. Несколько секунд записи, несколько слов, от которых уже нельзя будет уйти.
Сотри это сразу! крикнул он, направляясь к ней.
Охранник помешал ему шагом, преградив путь. Управляющая глубоко вздохнула.
Мужчина, уходите, иначе я вызову ещё один патруль. Женщина беременна, это не шутка.
Я положила ладони на живот. Малыш шевелился внутри, будто испуганная птица. Хочется было крикнуть: не бойся, мама защитит. Но голосом я не смогла произнести ни звука. Я лишь наблюдала за этим человеком и впервые увидела не мужа, с которым живу, а незнакомца, который наслаждается тем, что меня принижает.
Вы всё уже устроили! выругался он. Полицейский сосед, женщина с телефоном Что дальше? Фальшивая скорая?
И тогда боль пронзила меня острая, как нож. Я согнулась пополам.
Вода пробормотала я. Сергей у меня болит
Скорая! крикнула управляющая, нажимая кнопку под прилавком. Садитесь, госпожа, дышите со мной вдыхайте выдыхайте
Он посмотрел на меня, лицо изменилось. На мгновение он замер, потом отступил шаг, потом ещё один.
Я не пойду в этот театр, пробормотала я. Я ухожу.
Резко развернулась и толкнула тележку. Охранник провёл её к двери. Сергей остался со мной, опустился на колени, положил руки на плечи. Наклонился и тихо прошептал в ухо:
Спокойно. Я рядом. Не оставлю.
Я плакала без звука. Через несколько минут услышала сирены, потом гудок носилки, скользящей по полу. Стыд, страх и облегчение смешались в один кокон. Я лишь мысленно повторяла: Не падай сейчас. Не сейчас.
Экстренная приёмная больницы им. Пирогова. Белый, ослепительный свет. Акушерка, пожилая женщина с добрыми глазами, звали её Пенелопа, положила руку мне на плечо.
Фальшивые схватки, сказала она спокойно. Так называемые «БрекстонХикс». Тело готовится, но стресс, через который ты прошла это плохо и для тебя, и для малыша.
Я кивнула. Пальцы сжимали простыню, чтобы не дрожать. Сергей всё ещё стоял у стены. Не знаю, как он успел прийти, но, встретив его взгляд, я слегка кивнула: Дыши.
Позвать когонибудь? спросила Пенелопа. Маму, подругу мужа?
Я закрыла глаза. Слово «муж» пронзило меня. Мы не были женаты. Он всё откладывал: «Когда решу работу», «Когда перестану тратить на глупости». Каждая из этих фраз звенела в голове, как холодный звонок.
Нет, прошептала я. Не хочу, чтобы он приходил.
Хорошо, ответила она мягко. Твоё решение. Я приду через десять минут. Если захочешь поплакать плачь. Всё бесплатно.
Я улыбнулась сквозь слёзы. После того как мы остались одни, Сергей притянул стул и сел рядом.
Вода? спросил он.
Хочу просто больше не чувствовать себя крошкой, тихо сказала я.
Тогда нарисуй линию. Маленькую. Жалобу. «Нет». Закрытую дверь.
Он посмотрел на меня удивлённо.
Жалоба
У тебя есть свидетели, кивнула я. И видео. Это не месть. Это чтобы ты не боялась покупать хлеб.
Я снова расплакалась но теперь слёзы были другими. Лечебными. Через десять минут Пенелопа вернулась, и я дышала спокойно.
Ты будешь под наблюдением несколько часов, сказала она. Принести чтонибудь поесть?
Цельнозерновые булочки, улыбнулась я.
Она рассмеялась.
Вечером я была дома одна. Телефон постоянно вибрил:
«Где ты?»
«Извини, я нервничала.»
«С ума сошла, вызываешь полицию?»
«Ответь!»
«Пожалуйста, ответь!»
Я выключила звук, погладила живот и прошептала:
Я научусь.
Утром в десять уже стоял в районном уже не Сергей, а его коллега. Маленькая комната пахла кофе и бумагами. Я всё рассказала, подписала, не приукрасив ничего, только факты и страх. Выходя, ладони были влажными, а воздух за окном казался легче.
Днём я собрала в сумку документы, два платья, ночную рубашку, фото мамы. Ключи оставила на столе с запиской:
«Не приходи. Я подала жалобу. Если будешь искать полиция найдёт.»
Это была не угроза, а граница.
Я постучала в соседнюю дверь. Открыла бабушка Мария, пенсионерка из соседней квартиры.
Можно я у вас останусь ненадолго? спросила я.
Конечно, дорогуша, сказала она, таща меня внутрь, ставя чайник, вытягивая плед, поглядывая на живот и тихо добавив: Не стыдись.
И я перестала стыдиться.
Прошло три месяца. Я сняла небольшую квартиру в «Молодёжке». Однажды управляющая магазина, госпожа Даниэла, позвонила. В руке у неё была маленькая паковка. Она без слов оставила её на столе: подгузники, влажные салфетки и упаковка цельнозерновых булочек с красной лентой.
Позже пришла женщина с телефоном её звали Ирина. Сказала, что видео передано в полицию и при необходимости будет свидетельствовать. «Я Ирина», сказала она, и мы улыбнулись, как две женщины, пережившие одну бурю.
Он всё ещё пытался вернуться. Сообщения, букет у двери, однажды я видела, как он стоит на углу. Но границы были поставлены: ограничительный ордер, потом продлённый. Он не исчез, но уже не мог подойти.
А потом, в снежное декабрьское утро, я держала в руках самое маленькое и сильное существо на свете мою дочурку, Анастасию. Она родилась быстро, с мощным криком, гневным к свету. Пенелопа устало улыбнулась:
Сильная, сказала она. Пусть будет живой и здоровой.
Я поцеловала её лоб. Пахло молоком и тёплым хлебом. Через час пришёл Сергей, без цветов, но с маленькой курткой и запиской:
«Для первых прогулок. Если понадобится стучи. Если нет просто часто гуляй.»
Следующие недели были тяжёлыми, но настоящими. Бессонные ночи, плач ребёнка, усталость и радость. Каждая маленькая победа была чудом: когда она засыпала у меня на груди, когда я вела её в парке, когда выбирала булочки без страха.
Одна суббота утром, накормив её, я положила её в коляску и вышла. Воздух пахнул зимой и дымом из труб. На входе бабушка Мария постучала в ковер.
Как её зовут? спросила она.
Анастасия, ответила я.
Приятное имя, улыбнулась она. Пусть вам счастье сопутствует.
Я остановилась, посмотрела на уголный супермаркет тот же, но уже другой. Люди толкали тележки, дети просили шоколад. Мир шёл своим путём.
Телефон зазвонил. Краткое сообщение: «Хочу её увидеть.»
Я посмотрела на экран и впервые не ощутила страх. Не гнев. Только спокойствие. Ответила парой фраз:
«Свяжитесь с моим адвокатом. Я выбираю молчание.»
Я толкнула коляску вперёд. Анастасия издала тихий звук, как голубёк.
У хлебопекарни аромат тёплого хлеба обнял меня. Я вспомнила день, когда булочки катились по полу, его смех, взгляды людей. Потом руки Пенелопы, взгляд Сергея, доброту бабушки Марии.
Я научусь, прошептала я дочке. Каждый день по одной линии. Одно «нет». И одно «да» для нас обеих.
Я вошла в пекарню, купила две цельнозерновые булочки и сжала их в ладонях, как две тёплые лампочки. Выходя, солнечный луч отразился в глазах Анастасии. Я остановилась, чтобы посмотреть на неё. Она была спокойна.
И я тоже.
Наконец.
