Мам, а зачем ты всегда так?! голос Аглаи дрожал на грани. Всё время одно и то же!
Дочка, я лишь хочу помочь! в трубке приняла мать. Алексей хороший человек, зачем ты его злишь?
Я его не злю! Я просто просила не оставлять грязные носки на полу! Это же элементарно!
Ох, малыш, ты слишком придираешься! Мужчины всё так, к этому пришлось привыкнуть! У моего отца тоже
Мам, не упоминай дедушку! Я не хочу слышать, что женщина должна всё терпеть! Должна, должна! А мужчина что должен?!
Аглайа прижала телефон к уху, ходила по квартире кругами. Алексей уехал в командировку утром, и она надеялась провести день спокойно, но мать, как обычно, нашла повод позвонить и поучить.
Мужчина должен зарабатывать, а женщина вести домашний очаг, назидательно произнесла мать. Я всю жизнь за отцом убирала, и живыздоровы.
Мам, я тоже работаю! Полный день! И зарабатываю не меньше Алексея! Почему я должна, как за ребёнком, всё убирать?!
Потому что ты жена. Такая у нас роль. Аглая, не злись на старуху. Я же добра тебе желаю.
Аглайа выдохнула, сжала переносицу пальцами.
Знаю, мам. Просто устала я. Очень устала.
Отдохни тогда. Уборку отложи, приляг.
Не могу. Здесь такой бардак, что глаза болят.
Позвонивши, они попрощались, и Аглайа бросила телефон на диван. Взглянула вокруг. Квартира действительно требовала уборки. Алексей перед отъездом устроил настоящий хаос вещи валялись повсюду, на кухне гора немытой посуды, в ванной его бритвенные принадлежности разбросаны по раковине.
Аглайа закатывает рукава, берёт тряпку. С кухни начинается: моет тарелки, чашки, сковородки, потом вытирает столы, пылесосит ковёр. К вечеру добралась до спальни.
Кровать не заправлена, постель смята, подушки на полу. Аглайа сдирает простыни, чтобы отправить в стирку. Алексей всегда спал беспокойно, ворочался, скидывал одеяло. Она привыкла.
Тянув простыню, та за чтото зацепилась. Аглайа присела на корточки, заглянула под кровать. Там, в пыльном уголке, стояла коробка. Обычная картонная коробка, когдато изпод обуви, заклеенная скотчем.
Она вырвала её из пыли. Коробка тяжёлая, внутри чтото шуршало. На крышке нет надписей.
Что это? пробормотала она сама себе.
Она не помнила такой коробки. Алексей никогда не говорил о тайниках под кроватью. Любопытство взяло верх.
Аглайа сорвала скотч, открыла крышку. Внутри лежали женские вещи: блузка бледнорозовая с кружевным воротником, шелковый голубой шарфик с узором, кожаные перчатки тёмнокоричневые, записная книжка в кожаном переплёте, флакон старинных духов с потёртой этикеткой.
Она взяла блузку, развернула. Размер не её она носит 44, а эта явно 4648. Стиль тоже чужой: рюши, оборки, а не строгие рубашки и деловые платья, к которым она привыкла.
Флакон духов открыл, запах ударил в нос тяжёлый, сладкий, восточный. Аглайа никогда не пользовалась таким ароматом; ей нравятся лёгкие цветочные.
Сердце забилось быстрее. Чужие вещи под кроватью её мужа.
Записная книжка открылась на первой странице. Пёстрой женской рукой написано: «Дневник Татьяны».
Татьяна? Аглайа перевернула страницы. Записи короткие, датированные. Последняя 15го марта. На календаре сейчас август, прошло восемь месяцев.
«Сегодня он снова не позвонил. Обещал, но не позвонил. Я жду, а он молчит. Больно», гласило.
Следующая строка: «Встретились в кафе. Он говорил о будущем, о том, что всё изменится. Я верю ему. Хочу верить».
Ещё запись неделей ранее: «Он подарил мне этот шарфик. Сказал, что голубой мне идёт. Я счастлива».
Аглайа захлопнула блокнот, уронила его обратно в коробку. Руки дрожали, голова гудела. Алексей. У него была другая женщина Татьяна.
Она схватила телефон, набрала номер мужа. Длинные гудки. Алексей не отвечает. Появляются новые попытки, пока на пятый звонок он не поднимает.
Алло? Аглая, что случилось? голос сонный, раздражённый.
Кто такая Татьяна?! выкрикнула она.
Тишина, длинная, гнусная.
Что? переспросил Алексей.
Татьяна! Кто она? Я нашла коробку под кроватью! С её вещами! С дневником!
После паузы тяжёлый вздох.
Аглая, сейчас я не могу говорить, тихо сказал он. Вернусь завтра, обсудим.
Нет! Сейчас! Объясни сейчас!
Не по телефону. Завтра, он повесил.
Аглайа смотрела на экран, не веря. Он просто сбросил звонок. Следующая попытка номер недоступен. Алексей выключил телефон.
Она упала на кровать, зажав лицо руками, слёзы хлынули горячие, обжигающие. Алексей изменял. Всё это время, пока они жили вместе, он встречался с Татьяной, дарил ей подарки, водил в кафе, обещал будущее.
Плакала, пока не исхли́пли слёзы. Затем подошла к раковине, умылась холодной водой, посмотрела в зеркало: бледное лицо, опухшие глаза, растрёпанные волосы.
Вернулась в спальню, снова взяла коробку. Перебирала вещи: блузка, шарфик, перчатки, духи, дневник. Всё старое, изношенное. Блузка почти выцвела, перчатки потёрты.
Открыла дневник снова, читала записи подряд. Их было много, начиная от трёх лет назад. Первая запись: «Встретила его в парке. Мы разговаривали о книгах. Он умный, начитанный. Мне понравился». Три года назад, когда они уже были женаты пять лет, он уже вёл двойную жизнь.
Дальше романтичные, наивные записи Татьяны, полные надежд и обещаний, но без реального будущего. Последние строки были грустными: «Он всё реже звонит. Говорит, что занят, устал, проблемы на работе. Я понимаю, но мне больно. Хочу быть рядом, но он меня отталкивает», «Сегодня не пришёл на встречу. Я ждала два часа. Он написал, что забыл, у него срочные дела», «Я устала ждать. Устала верить. Пора отпускать. Но как?».
Записи обрывались на том же 15го марта, когда не позвонил.
Аглайа закрыла дневник, села на пол, прислонившись к кровати. Что теперь? Развод? Примирение? Прощение? Не знала, просто сидела в пустой квартире, обхватив колени, глядя в одну точку.
Ночь прошла без сна. Утром Алексей вернулся в обед, открыл дверь, снял сумку в коридоре. Аглайа сидела на кухне с кофе, коробка стояла на столе.
Привет, тихо сказал он.
Она молчала, глядя на него.
Он подошёл, сел напротив, посмотрел на коробку.
Ты прочитала? кивнул он на дневник.
Прочитала.
Всё?
Всё.
Алексей провёл рукой по лицу, вздохнул.
Аглая, это не то, о чём ты думаешь.
Что я думаю? спросила она, сжимая чашку. Что ты изменял мне три года? Встречался с Татьяной, обещал ей будущее, а сам жил со мной?
Нет, покачал головой он. Это была не измена.
Тогда что? она повысила голос. Дружба? Случайное знакомство?
Татьяна моя первая жена, выдохнул он.
Аглайа замерла. Чашка выскользнула, упала, кофе разлился.
Что? прошептала она.
Мы поженились, когда мне было двадцать один, она была девятнадцать. Жили год, потом развелись.
Ты никогда не говорил, что был женат! воскликнула она. Я спрашивала, ты сказал, что нет!
Потому что было больно, очень больно, опустил голову Алексей. Татьяна заболела онкологией. Мы развелись, потому что она не хотела, чтобы я тратил на неё жизнь. Сказала, что я найду другую, буду счастлив, а она будет лечиться одна.
Он продолжал: Я пытался жить дальше, но всё было пусто. Через несколько лет встретил тебя, влюбился, женился, думал забыть. Не смог забыть её полностью.
Но не забыл, завершила она.
Не забыл, кивнул он. Татьяна связалась три года назад, написала, что хочет увидеться. Я поехал. Она поправилась, болезнь отступила, но она постарела, в глазах была тоска
Мы встречались, просто разговаривали, пили кофе, гуляли. Я молчал о тебе, боялся ранить её.
Поэтому она писала в дневнике, что ждёт от тебя будущего, горько усмехнулась Аглайа. Думала, что вы снова будете вместе.
Да, кивнул он. Я не говорил ей правды. Было лишь эмоциональное общение, ничего физического.
Но эмоционально ты с ней был, сказала она, слёзы навернулись снова. Ты её любил.
Любил. Люблю. Она часть моей истории, но я люблю и тебя, подругому. он протянул руку, но она отдернула её.
Что с ней сейчас? Почему записи прекратились? спросила она.
Он молчал, потом тихо: Она умерла восемь месяцев назад. Болезнь вернулась, врачи ничего не смогли сделать.
Аглайа закрыла лицо руками, не могла поверить. Алексей держал обе женщины в тайне, пока одна умирала, а другая жила рядом с ним.
Почему ты мне не сказал? спросила она сквозь слёзы. Почему молчал?
Боялся, что ты уйдёшь. Знал, что поступаю неправильно, но не мог иначе. Она была одна, больна, умирала. Я не мог её бросить, а тебя тоже не хотел потерять.
Значит, ты выбрал обман, заявила она. Играть в двойную игру.
Я не играл! воскликнул он. Я пытался спасти хоть чтото! Врачи говорили, что у неё максимум год. Я хотел, чтобы этот год прошёл не в одиночестве.
За мой счёт? крикнула Аглайа. Ты дарил ей надежду, а мне ложь! Три года врал, говорил, что задерживаюсь на работе, а был с ней!
Не был! Встречался раз в неделю, пару часов! возразил он.
Но думал о ней! Любил её! А ко мне приходил как к запасному варианту!
Ты не запасной! схватил её за плечи он. Ты моя жена! Я выбрал тебя! Марина прошлое!
Прошлое, которое ты прятал в коробке под кроватью! воскликнула она.
Они стояли, тяжело дыша, глядя друг на друга.
Я виноват, признался он. Должен был рассказать сразу, быть честным. Но испугался, и теперь потерял доверие. Прости меня, если сможешь.
Аглайа медленно подошла к столу, взяла коробку.
Зачем ты хранил это? спросила она. Если она умерла, зачем тебе её вещи?
Это всё, что от неё осталось, ответил он. Я забрал из её квартиры блузку, шарфик, перчатки, духи, дневник. Не мог выбросить, спрятал, чтобы ты не нашла.
Но я нашла, поставила коробку обратно. И теперь не знаю, что делать.
Что ты хочешь? тихо спросил он.
Аглайа долго молчала, потом: Хочу времени. Подумать, могу ли снова доверять тебе, могу ли жить с тем, кто три года меня обманывал.
Сколько нужно? спросил он.
Не знаю. Неделю, месяц, может, больше.
Хорошо, кивнул он. Я подожду.
Он собрал вещи и ушёл. Аглайа осталась одна, с дневником Татьяны в руках. Открыла последнюю страницу.
Там, после последней записи, ещё несколько строк, написанных дрожащим почерком: «Если ты читаешь это, значит, меня больше нет. Прости меня, что не отпустила тебя до конца. Прости, что держала рядом, зная, что у тебя другая жизнь. Я была эгоисткой, но мне было так одиноко и страшно. Ты был светом в темноте. Спасибо за всё. Будь счастлив. Ты заслуживаешь счастья, и твоя жена тоже. Береги её. Татьяна».
Аглайа закрыла дневник, положила его в коробку, села, обхватив колени, и заплакала. Плакала за Татьяну, умершую в одиночестве, за Алексея, разрывающегося между двумя женщинами, за себя, обманутую и преданную.
Но слёзы постепенно исчезли, и пришло понимание. Алексей не изменял в привычном смысле; он пытался поддержать умирающего человека. Ошибочно, но из боли и отчаяния.
Она взяла телефон, набрала номер Алексея.
Алло? ответил он сразу.
Приезжай, сказала она. Нужно поговорить, понастоящему.
Он прибыл через двадцать минут. Сели рядом на диван, она взяла его за руку.
Я прочитала последнюю запись Татьяны, ту, что она написала перед смертью.
Я её не читал, признался он. Боялся. Скрывал.
Она просила, чтобы ты был счастлив и меня берег. произнесла Аглайа.
Он молчал, сжимая её руку.
Я не могу сказать, что полностью прощаю, продолжила она. Больно. Но понимаю, почему ты так поступил. Это не оправдывает, но объясняет.
Света начал он.
Дай мне закончить. Мне нужно время, чтобы снова довериться. Чтобы увидеть, что ты выбираешь меня, а не её память. Сможешь подождать?
Сколько угодно, кивнул он. Я буду ждать.
Они долго сидели, держась за руки. Затем Аглайа встала, взяла коробку.
Что ты хочешь с этим сделать? спросила она.
Не знаю. Хранить? Или отпустить?
Они решили отнести коробку к могиле Татьяны, положить её там и, прощаясь, почувствовать, как тяжесть прошлого наконец растворилась.
