Я считаю, что мой муж меня обманывает. Оказывается, дело куда страшнее.
Телефон стоит беззвучно, но я всё равно слышу вибрацию. На кухонном столе она звучит как выстрел. Я бросаю взгляд неизвестный номер. Пётр только что вернулся из командировки, стоит под душем.
Не знаю, что меня захватывает. Я берёт трубку. На линии сначала тишина, потом женский голос:
Пожалуйста, скажите ему, что Тихон сегодня очень смело перенёс лечение у стоматолога. И что мы ждём его в воскресенье.
Я замираю.
Извините, кто говорит? спрашиваю.
А это не ваш номер? колеблется она. Прости ошибка.
Она вешает. Я стою на кухне, как вкопанная. Тихон. Смело у стоматолога. Ждём его в воскресенье. Я пока не знаю, кто такой Тихон. Но понимаю это не простая путаница.
Когда Пётр выходит из душа, я смотрю на него как на чужого. Он улыбается, спрашивает, есть ли чтонибудь поесть. Открываю холодильник и думаю: «Вот и начинается».
На следующий день я не встаю с кровати. Чувствую, будто ктото заменил мой мир на вариант, где всё не на своих местах. Муж тот же голос, тот же запах, те же утренние движения с чашкой кофе но внутри меня всё кричит: «Это уже не он. Не тот, за кого ты его принимала».
Я пытаюсь найти рациональное объяснение. Может, всё действительно ошибка? Может, коллега по работе позвонила случайно? Но меня тревожит тон того голоса, уверенность в словах. Она говорила о «ждании». Как будто это не первый раз.
Я начинаю наблюдать за Петром. Всё вроде бы как прежде, но не совсем. Он паркует машину чуть дальше, чем обычно. Командировки становятся всё частыми. А короткие сообщения в мессенджере всегда деловые, лаконичные, но стиль их будто пишет ктото другой. Как будто пишет для когото, кто меня не знает.
Наконец решаю выяснить правду. Мне не нравится роль шпионки, но ещё больше мне невыносимо оставаться наивной.
Я начинаю с машины. После одной из «командировок» заглядываю в багажник. Там пусто, кроме одного чека от отеля в Казани. Не тот город, куда, как он говорил, ехал. Проверяю дату. В тот же день он говорил, что вернётся поздно изза пробки.
Сердце колотится, но я не сдаюсь. В следующий раз, когда он собирается в путь, я записываю номер отеля с чека и название. Через два дня я уже в Казани.
Не знаю, чего ожидать. Может, просто удостовериться, что его там нет? Что всё это случайность? Что я сошла с ума? Но когда я паркуюсь напротив отеля и вижу, как Пётр выходит из здания, держит за руку маленького мальчика я замираю. Ребёнок лет четырёх, кепка с козырьком задёрнута на бок, смех звонок, а черты лица его. Миниатюрная версия Петра.
Потом появляется женщина. Молодше меня, лет тридцати. Подходит, поправляет куртку ребёнку, а Пётр нежно целует её в лоб. Как будто это его обычная жизнь. Его семья.
Я отскакиваю к машине, почти не чувствуя ног. Руки дрожат. Телефон звонит наверно моя дочь, ждёт, когда я вернусь с «покупок». Я не отвечаю. Смотрю в окно, как в чужой мир. И понимаю: это не роман и не измена. Это нечто гораздо страшнее. У него есть вторая семья, другая жизнь. Я лишь вспомогательная роль, фон.
Не знаю, сколько я сижу в машине. Наконец завожу мотор и еду. Но уже не домой. Мне нужен воздух, нужно выдохнуть свои иллюзии.
Возвращаюсь к вечеру. В квартире тишина, дети спят. Пётр сидит в гостиной перед телевизором, будто ничего не случилось. Он поднимает брови, смотрит на меня.
Долго ты с этими «покупками». Всё в порядке? спрашивает он тем своим спокойным тоном, которым когдато завидовали мне коллеги.
Я молчу, гляжу на него и удивляюсь, как я могла так долго ничего не заметить. Как он умудрялся жить в двух мирах. Как часто возвращался к нам из второго дома и не чувствовал вины?
Сажусь напротив и говорю спокойно:
Я сегодня была в Казани.
Он замирает. Улыбка исчезает.
С какой целью? спрашивает, но голос уже не уверенный.
Я видела вас. Тебя, её и ребёнка.
Он молчит. Мы сидим в гробовой тишине, потом он вздыхает.
Я не хотел тебя ранить. Всё просто случилось.
Ребёнок случилось? перебиваю. Семья случилась?
Он сжимает руки. Не пытается оправдываться. Похоже, понял, что объяснения бессмысленны. Или просто устал от лжи.
Я не хотел никого оставлять, говорит наконец. Ни вас, ни их. Думал, что справлюсь
«Справлюсь». Так называют теперь двойную жизнь? Ставить кубики в два разных дома? Врать обеим сторонам ради удобства?
Я встаю.
Я пока не знаю, что дальше. Но точно знаю: я больше не буду играть в этом цирке.
Я не кричу. Не плачу. Ощущаю пустоту. Последние дни я живу как автомат: готовлю завтрак, везу детей, иду на работу. Но внутри просыпается новое не горе, не отчаяние, а сила. Гнев, конечно, но главное уверенность, что я готова чтото менять.
Через две недели я говорю ему, что он должен съехать.
Он не плачет, не возражает. Просто тихо собирает вещи и уходит.
И в первый раз за долгое время я могу дышать. Без его лжи, без постоянного напряжения. Я одна, но свободна.
И лишь один вопрос не даёт покоя: как так случилось? Как я могла попасть в эту ловушку? Как не заметила, что живу в чужом спектакле, а не в своём доме? До сих пор не могу понять, как оказалась в такой ситуации.
