Предчувствие
Олег жил в пятиэтажном панельном доме, где стены тонки, как пергамент, а каждый чих соседа отдается эхом в теплом радиаторе.
Он давно перестал отдёргиваться, когда рядом хлопали двери, не реагировал на скандалы изза перестановки мебели, не слышал, как из старой квартиры внизу вопит телевизор.
Но то, что творил сосед сверху Алексей, выводило его из равновесия и заставляло литься ругательства.
Каждую субботу этот «неплохой человек» без малейшего стыда включал то дрель, то перфоратор. Иногда в девять утра, иногда в одиннадцать, но всегда в выходной, и всегда в тот момент, когда только хотелось дозрёмно вздремнуть.
Сначала Олег, человек мирный, отнёсся к этому философски: «Наверное, ремонт затянулся пойму», ворочаясь в постели, прятал голову под подушку.
Но недели шли, а звук перфоратора будил его снова и снова. То короткими всплесками, то долгими гудками. Казалось, сосед начинает чтото делать, бросает, потом возвращается к начатому.
Иногда эти надоедливые звуки ломали тишину не только утром, но и в будний вечер, около семи, когда Олег приходил с работы, мечтая о покое. Каждый раз хотелось подняться и сказать соседу всё, что думаешь, но усталость, лень, страх конфликта удерживали.
Однажды, когда дрель снова загудела над головой, Олег не выдержал, бросился наверх, стучал в дверь в ответ только грохот перфоратора, отдающийся вибрацией в череп.
Когданибудь я! вырвалось у него, но он не додумал, что именно «когданибудь» сделать.
Фантазий у него было немало: от отключения электроэнергии в подъезде до более изощрённых методов написать жалобу, вызвать участкового, забить вентиляцию пеной.
Иногда Олег представлял, как сосед внезапно понимает, что надоел всем, и приходит с извинениями. Или переезжает. Или просто прекращает сверлить.
Этот звук стал для Олега символом несправедливости. Он каждый раз думал: «Надо бы ктонибудь в подъезде возмутиться и положить конец этому безобразию!», но все сидели в своих норах, не вмешиваясь.
А потом случилось то, чего Олег не ожидал
***
Однажды в субботу он проснулся не от шума, а от полной тишины. Долго лежал, прислушивался: когда же опять завизжит проклятый аппарат? Тишина была густой, почти осязаемой.
Случилось! вспыхнула радость в голове, или этот изверг уехал?!
День прошёл в ощущении странной свободы. Пылесос работал тише, чайник звучал ласково, звук телевизора не дрожал вместе с потолком. Олег сидел на диване и поймал себя на широкой улыбке, как ребёнок.
***
Воскресенье тоже было тихо. И понедельник. И вторник. И среда. Шум, будто вырезали из жизни.
Тишина сверху держалась почти неделю. Олег перестал объяснять её ремонтами, отпусками или случайностями. В этой паузе ощущалась тревога, слишком резкий контраст после месяцев грохота.
***
Он долго стоял перед дверью соседа, собираясь с духом, и думал: зачем мне это? Убедиться, что всё в порядке? Или проверить, не вранули ли я себя? Олег нажал кнопку звонка.
Дверь открылась почти сразу и он понял, что чтото случилось. На пороге стояла беременная женщина, лицо бледное, веки опухшие. Он видел её лишь пару раз, но сейчас она выглядела старше, будто постарела на несколько лет.
Вы жена Алексея? спросил он осторожно.
Она кивнула.
Чтото случилось? Я давно не слышал
Он запнулся, слова застряли в горле: как сказать, что пришёл изза тишины?
Женщина отступила, пропуская его внутрь, и вдруг тихо произнесла:
Леши больше нет.
Олег сначала не понял. Понадобилось несколько секунд, чтобы собрать смысл.
Как Когда?
В прошлую субботу, рано утром. Смахнула слезинку. Понимаете, этот бесконечный ремонт Он устал. Всё делал по выходным, недели не было. В тот день встал раньше меня, хотел доделать кроватку, торопился, боялся не успеть
Она показала вглубь квартиры. У стены стояла половина детской кроватки, раскладывающие детали, упаковки с крепёжами, мелкие детали на полу.
Он просто упал, прошептала она. Сердце. Я даже не успела проснуться.
Олег стоял, будто врос в пол. Слова женщины медленно оседали в сознании.
***
Шум тот самый, который так бесил, будил по субботам! Олег опустил глаза взгляд упал на коробку с деталями кроватки: винты, шестигранники, наклейки с номерами. Всё было аккуратно разложено так делают лишь те, кто действительно хочет чтото важное.
Может, вам чтото нужно? начал он тихо, но женщина покачала головой:
Спасибо. Ничего
Олег ушёл почти на цыпочках, как будто уносят чужую боль. Спускаясь по лестнице, каждый шаг отдавался тяжёлым чувством вины, не имеющим формы, но жгущим изнутри.
***
Дома он поднял глаза к потолку. Тишина стояла плотной, словно укор. Возможно, в том, что Олег ненавидел Алексея? Ненавидел лишь потому, что тот мешал спать! Для него это был не человек, а лишь шум, неудобство. А теперь его нет. Зато есть женщина, которая скорбит о нём. Скоро родится ребёнок без отца. И есть кроватка, которую он хотел собрать, но не успел
«Надо будет зайти к его жене, подумал Олег, помочь. Вряд ли она справится сама»
***
Вечером, когда мысли улеглись, Олег снова посмотрел на потолок. Тишина всё ещё держалась, как мёртвая. Он долго сидел в полутёмной кухне и понял, что сегодня не уснёт спокойно. Олег поднялся наверх, позвонил. Дверь открылась, женщина удивлённо подняла брови её явно не ждал.
Олег, слегка смущённый, тихо сказал:
Послушайте я понимаю, что мы почти незнакомы. Но если можно я могу собрать кроватку. Он хотел, чтобы она была готова. Если можно, я помогу.
Она молчала, внимательно всматриваясь в него, будто искала смысл в его словах. Потом медленно кивнула.
Проходите.
Олег вошёл, осторожно переступая через коробки с деталями. Работал долго, молча.
Женщина сидела на диване, поглаживая живот, иногда тихо всхлипывая, стараясь не мешать. Когда Олег прикрутил последний винт и поднялся, чтобы поправить спинку, в комнате стало иначе как будто напряжение спало.
Она подошла ближе и провела ладонью по гладкой деревянной перекладине.
Спасибо, прошептала она. Вы даже не представляете, как это для меня важно.
Олег стоял, не зная, что ответить. Он просто кивнул.
Выходя, он вдруг ощутил, что впервые за долгое время поступил правильно, и понял, что вернётся сюда снова.
