Свекровь, Галина Петровна, как будто пытается управлять моей кухней, а я тихо указываю ей на дверь.
Златка, а кто же так рубит лук? Это же не в суп, а только свиньям на кость, клянусь! Крупными кусками зубам врежет, а наш Серёжа это не вынесет.
Голос Галины Петровны звучал над ухом, будто гудел старый трактор: ровный, гудящий, проникающий в самое сознание. Я глубоко вдохнула, посчитала про себя до пяти, попыталась улыбнуться как можно нежнее и отложила нож.
Галина Петровна, это лук для мяса пофранцузски. Он запечётся в духовке полтора часа под майонезом и сыром. Хрустеть не будет, он станет нежным, почти растает. Я готовлю это блюдо уже десять лет, и Серёжа всегда просит добавки.
Ой, что ты говоришь! всплеснула она руками, и её массивные янтарные бусы громко звякнули. «Десять лет»? А я его тридцать пять лет кормила! У него желудок слабый, нельзя так грубо. Дайка нож.
Она резко схватилась за разделочную доску, будто собиралась воздать кухне настоящий бой, а не то недоразумение, что случилось до её прихода.
Я мягко, но настойчиво закрыла ей доступ к столу.
Галина Петровна, не стоит. Я сама справлюсь. Вы же гостья. Пойдите в гостиную, там Серёжа телевизор наладил, посмотрите свой сериал. Мы же договаривались: сегодня мой юбилей, я хочу сама накрыть стол.
Свекровь сжала губы в тонкую нитку, в её глазах блеск обиды и решимости.
Гостья Значит, мать родная уже не нужна. Я, к слову, добра желаю, чтобы перед людьми не позориться. Придут сваты, тётка Нина, а у тебя лук ломтями. Скажут: вот какую невестку Галина воспитала, даже нарезать не умеет.
Меня воспитала моя мама, тихо, но уверенно напомнила я, вновь взяв нож. И она научила, что у хозяйки на кухне должно быть своё пространство.
Галина Петровна фыркнула, подошла к окну и демонстративно провела пальцем по подоконнику, будто проверяя пыль. Я знала этот жест: если пыли нет, она найдёт пятно на шторе или развод на стекле.
Атмосфера, ещё час назад наполненная ароматами и предвкушением праздника мне сейчас тридцать пять превратилась в грозовую тучу.
Сергей, мой муж, сидел в гостиной и слышал наш разговор. Он выбрал тактику страуса: если не вмешиваться, может, всё само утихнет. Он не любил конфликты, особенно между двумя главными женщинами его жизни.
Я продолжила резать лук, не замечая тяжёлый взгляд, летящий сзади. Кухня была моим царством, местом силы. Среди банок со специями, блестящих кастрюль и жужжащего миксера я находила покой после тяжёлой работы в банке. Я знала каждый продукт, ощущала нужную соль, даже не пробуя. И я ненавидела, когда ктото вторгается в этот священный процесс.
Галина Петровна не могла долго молчать. Её натура требовала действовать.
Ира, а ты мясо замариновала? раздался голос из окна. Я вчера звонила, просила добавить уксус. Сейчас мясо жёсткое, без уксуса будет сухим.
Я замариновала в кефире с травами и лимоном. Уксус сушит волокна, Галина Петровна. Мясо будет нежным.
В кефире! ахнула свекровь. Кто же телятину в кефире портит? Это же кислятина! Ира, ты ведь взрослая, элементарных вещей не знаешь. Я нашла рецепт в журнале, вырезала, привезла тебе. Где он?
Не помню, наверное, в ящике, соврала я. Тот рецепт с майонезом и уксусом я сразу выбросила.
Ладно, Галина Петровна подошла к плите, где на медленном огне томился соус для рыбы. А что тут булькает? Бледный, странный цвет.
Она схватила ложку и, прежде чем я успела отреагировать, зачерпнула соус и сунула в рот.
Тьфу! Преснятина! Ира, ты вообще соль добавляла? Или мы на диете сидим?
Я замерла. Внутри поднималось чувство, как будто хочется бросить всё фартук, нож, полотенце уйти в туман. Но это был мой день рождения, подруги и родители уже собирались. Я не могла испортить праздник.
Это соус бешамель, произнесла я, подчёркивая каждое слово. В него добавляют мускатный орех и пармезан. Пармезан уже солёный. Я сыр ещё не добавляла. Пожалуйста, дайте ложку.
Мускатный орех пармезан передразнила свекровь. Выпендривание. Людям нужна простая еда: картошка, селёдка. А ты всё мудришь. Дайка я подсолю, а то стыдно будет ставить на стол.
Рука Галины Петровны тянулась к солонке.
Не надо! я шагнула вперёд, схватив её руку.
Это был ошибочный шаг. Контакт стал триггером. Галина Петровна вырвала руку, глаза её расширились от возмущения.
Ты что, руки распускаешь? Я хотела посолить! Ради тебя стараюсь, неблагодарная!
Я не просила помощи! дрогнул мой голос. Галина Петровна, я прошу в десятый раз: выйдите из кухни. Дайте мне спокойно готовить.
Серёжа! крикнула она в коридор. Серёжа, иди сюда! Посмотри, как жена с матерью спорит! Меня из кухни гонит!
В дверях появился Сергей, виноватый и испуганный. Он переводил взгляд от красной от гнева матери к бледной, сжимающей кулаки жене.
Мам, Ира, чего вы опять? Праздник же. Слышно по всему подъезду.
А ты ей скажи! ткнула она пальцем в невестку. Даю совет, как мясо спасти, как соус довести, а она мне руки выкручивает! Говорит «пошла вон»!
Я не говорила «пошла вон», холодно поправила я. Попросила выйти из кухни и не мешать готовке. Это разные вещи.
Серёжа, слышишь? свекровь обратилась к сыну, ища поддержки. Она считает, что я мешаю! Я, которая тебя вырастила, учила борщ варить, когда вы только поженились! Если бы не я, вы бы сами испортили желудки своими экспериментами!
Сергей почесал затылок.
Ира, ну правда Мама хочет лучшего. Она опытная хозяйка. Может, послушаешь? Ну, посолит слегка, не страшно.
Я посмотрела на мужа, будто видела его впервые. В этом взгляде было столько разочарования, что он отступил на шаг назад.
Ты считаешь это нормальным? прошептала я. Нормально, что в моём доме, на моей кухне, в мой день рождения меня не дают ни шагу? Что меня критикуют за каждый кусок лука? Что лезут грязной ложкой в мой соус?
Почему грязной? Я её облизала! воскликнула Галина Петровна.
Эти слова меня пронзили.
Серёжа, я готовлю стол уже пять часов. Я устала. Хочу праздник. Если твоя мать не уйдёт из кухни и не перестанет трогать продукты, я всё выключу, выкину в мусор и закажем пиццу. Или уйду к подруге. Выбирай.
Ну зачем такие ультиматумы пробормотал Сергей. Мам, пойдём в комнату, пожалуйста. Дай ей время.
Нет! воскликнула Галина Петровна, упершись руками в бока. Поза «самовар» объявила финальную сцену. Я не позволю гостям вонять! Я сама всё доделаю. А ты, кивнула она мне, иди, красься. Всё равно от тебя толку мало, только продукты переводишь. Дай фартук.
Она попыталась достать мой фартук, распутывая завязки на талии.
Это было вторжение, грубое нарушение границ. Внутри меня чтото оборвалось. Звон натянутой струны сменился ледяным спокойствием.
Я отступила, сняла фартук сама, аккуратно свернула его и положила на стол.
Хорошо, сказала я.
Вот и умница, торжествовала свекровь, хватая фартук. Давно бы так. Иди, отдыхай.
Нет, вы не поняли, подняла я глаза, в них уже не было мольбы, только сталь. Галина Петровна, положите фартук и покиньте мою квартиру.
Тишина висела, гулко гудя соус и холодильник.
Что? переспросила свекровь, не веря ушам. Что ты сказала?
Я сказала: уходите. Сейчас же.
Ира, ты чего? побледнел Сергей. Мама же Гости уже скоро
Именно поэтому, я обернулась к нему. Я не хочу скандала при гостях. А он будет, если она останется. Потому что она не остановится, будет комментировать каждое блюдо, рассказывать моим родителям, как я безрукая, пересаливать еду. Пять лет я молчала ради твоего спокойствия. Сегодня мой день рождения, я дарю себе подарок вечер без токсичных замечаний и борьбы за кастрюлю.
Ты меня выгоняешь? дрогнул голос Галины Петровны, в нём вспыхнули слёзы. Родную мать мужа? Из дома сына?
Это наш общий дом, Галина Петровна. Я здесь хозяйка. Я уважаю вас как мать Сергея, но вы не уважаете меня как личность и хозяйку. Вы пытаетесь навязать свои правила, игнорируя мои просьбы. Моё терпение лопнуло. Пожалуйста, оденьтесь и уходите. Мы вызовем вам такси.
Серёжа! Ты позволишь ей так со мной обращаться?! вопя свекровь, обернувшись к сыну. Она меня позорит! Выгоняет, как собаку!
Сергей стоял между огнём и льдом. Он видел решимость жены, знал, что если сейчас не поддержит её, потеряет многое. Он вспомнил тот соус, в который мама пыталась лезть, и пересоленный суп недели назад.
Мам, вздохнул он, опустив плечи. Ира права. Ты переступила грань.
Что?! пошатнулась Галина Петровна, схватившись за край стола. Ты предал мать ради этой кухарки?
Она не кухарка, мам. Она моя жена. И это её кухня. Мы просили не вмешиваться. Ты не слышишь. Пожалуйста, поедешь домой. Мы привезём торт на выходные. Но сегодня пусть будет, как хочет Ира.
Свекровь смотрела на сына в немом ужасе. Впервые за тридцать пять лет её послушный Серёжка оказался против неё. Её мир рушился.
Ну и ладно! крикнула она, бросая фартук на пол. Оставайтесь со своей кислятиной! Моих ног здесь не будет! Я для вас всё отдаю, а вы эгоисты!
Она выбежала в коридор, громко хлопая обувью, разрывая пальто с вешалки.
Такси не надо! Сама дойду! На автобусе! Пусть вам стыдно, что мать старая с сумками тащится!
Дверь хлопнула, и стаканы зазвенели.
Я стояла, глядя на брошенный фартук, руки дрожали. Адреналин, поднимавший меня, начал убывать, оставляя пустоту и лёгкую тошноту.
Сергей подошёл сзади, осторожно положил руки мне на плечи, будто боясь, что я развалюсь.
Как ты?
Не знаю, честно ответила я. Жаль, что всё так вышло. Я не хотела её обидеть.
Ты не обидела. Ты просто поставила границы. Давно надо было. он прижался к моей макушке. Прости меня, я идиот. Надо было сразу остановить её у лука.
Я обняла его, прижалась щекой к его груди.
Ты правда так думаешь? Или говоришь, чтобы меня успокоить?
Правда. Я видел, как она тебя доводила. Привык, наверное, к её командирским нотам. Папа всё терпел, а я тоже. Ты не обязана.
Он поднял с пола фартук, отряхнул и протянул мне.
Надевай. У нас ещё рыба не готова. Чем помочь? Могу картошку почистить. Только покажи, как резать, а то я тоже «свиньям на корм» нарежу.
Я нервно рассмеялась, напряжение стало ослабевать.
Картошку я сама. А ты достань вино и открой форточку, проветрим.
Оставшиеся два часа до гостей мы работали вчетвером. Сергей, чувствуя вину, нарезал хлеб, ставил тарелки, полировал бокалы. Атмосфера на кухне смягчилась, груз исчез.
Когда гости родители, сестра с мужем, близкие друзья пришли, стол был идеален. В центре сияло мясо пофранцузски, спасённый лук, рядом рыба под соусом бешамель, салаты в ярких красках.
А где Галина Петровна? спросила мама, Вера Петровна, глядя на стол. Мы думали, она уже здесь.
Мы обменялись взглядами.
У неё давление повышалось, быстро сказал Сергей, беря на себя вину. Она решила отдохнуть дома, передать привет.
Вера Петровна кивнула с сочувствием, но в её глазах блеснула понимающая искра: она знала свекрови привычки.
Ужин прошёл великолепно. Мясо, замаринованное в кефире, таяло во рту, гости восхищались. Соус к рыбе был безупречен, никто не жаловался на соль.
Златка, ты волшебница! воскликнул муж сестры, беря третью порцию. Серёжа счастлив, а в ресторане так не готовят!
Я улыбалась, принимая комплименты, но в глубине чувствовала победу. Я смотрела на Сергея, который расслабленно смеялся, наливая вино. Он перестал быть разорванным между матерью и женой, наконец разрезал невидимую пуповину, удерживающую его.
Вечером, после ухода гостей, посудомоечная машина гудела спокойно. Сергей сидел на диване, глядя в телефон.
Мама написала? спросила я, садясь рядом.
Да, смс: «Давление Я подняла бокал, посмотрела в пустой угол кухни, где эхом отзвалась последняя нотка конфликтов, и тихо прошептала: «Пусть тишина будет нашим новым рецептом».
