Наречённая моего тестя сказала: «Настоящие мамы сидят в первом ряду» но мой сын ответил так, что все сразу поняли правду.
Когда я вышел замуж за Олега, ему было шесть лет. Его мать исчезла, когда ему исполнилось четыре, без писем и звонков, лишь тихое прощание в холодную февральскую ночь. Олег был разбит горем. Мы встретились год спустя, оба пытались собрать осколки своих жизней. Когда мы поженились, дело касалось не только нас оно касалось и Тимура.
Я не рожала его, но с того момента, как переступила порог того крошечного дома с скрипучими лестницами и плакатами футбольных клубов на стенах, я стала для него мамой. Я будила его по утрам, готовила бутерброды с вареньем, помогала с школьными проектами и вёз в больницу ночью, когда у него была высокая температура. Я сидела в первом ряду на школьных спектаклях и кричала, как безумная, на его футбольных матчах. Я не спала до поздней ночи, проверяя его ответы перед контрольными, и держала его за руку, когда его молодое сердце впервые забилось сильнее.
Я никогда не пыталась заменить ему мать, но делала всё, чтобы стать тем, на кого он мог опереться.
Когда Олег резко скончался от инсульта, ещё до того, как Тимуру исполнилось шестнадцать, я была разбита. Я потеряла партнёра, лучшего друга. Но даже в боли я знала одно:
Я никуда не уйду.
С тех пор я воспитывала Тимура сама, без кровных связей, без наследства, лишь с любовью и преданностью.
Я видела, как он растёт замечательным человеком. Когда он получил письмо о зачислении в университет, я держала его, как сокровище, и заплатила за обучение, собрала вещи и плакала, обнимая его перед общежитием. Я была рядом, когда он закончил с отличием, со слезами гордости на лице.
Поэтому, когда он сказал, что женится на Злате, я обрадовалась за него. Он выглядел таким радостным, лёгким, каким я давно его не видел.
Мамочка, сказал он (и действительно называл меня «мамочка»), хочу, чтобы ты была рядом на каждом этапе: когда она будет выбирать платье, на репетиции, на самом празднике.
Я не ожидала стать в центре внимания, просто радовалась, что меня включили.
В день свадьбы я пришла рано, не желая задавать лишних вопросов, а лишь поддержать своего сына. На мне было синее платье, тот цвет, который он однажды сравнил с родным домом. В сумочке лежала маленькая бархатная коробочка.
Внутри были серебряные браслеты с гравировкой: «Парня, которого я воспитывала. Мужчину, которым я горжусь». Они не были дорогими, но в них было моё сердце.
Я вошла в зал, увидела флористов в суете, квартет, настраивающий инструменты, и организатора, проверяющего список. И тогда вошла Злата.
Она выглядела великолепно, элегантно, безупречно; платье сидело как влитое. Она улыбнулась мне, но в глазах её улыбка не дошла.
Привет, тихо произнесла она. Рада, что ты пришла.
Я улыбнулась. Я бы ни за что не пропустила.
Она помедлит, взгляд пробежал по моим рукам, потом вернулся к лицу и добавила:
Просто знай, первый ряд только для настоящих мам. Надеюсь, ты понимаешь.
Слова не сразу дошли до меня. Я подумала, что это какаято семейная традиция или правило рассадки. Но в её улыбке я увидела натянутую холодность. Она имела в виду ровно то, что сказала.
Только настоящие мамы.
Я почувствовала, как подо мной дрожит пол.
Организатор подняла глаза, услышала шёпот. Одна из светских подруг неловко заёрзала рядом. Никто не сказал ни слова.
Конечно, ответила я, вынуждая улыбку. Понимаю.
Я прошла к последнему ряду в церкви. Колени дрожали. Села, плотно сжав коробочку на коленях, будто она могла меня удержать.
Зазвучала музыка. Гости повернулись. Начал свадебный процесс. Все выглядели счастливыми.
И тогда в проём вошёл Тимур.
Он выглядел великолепно в синем костюме, взрослым, спокойным и уверенным. Идя к алтарю, он оглядывал ряды. Его глаза быстро скользили слева направо, потом остановились на меня в глубине зала.
Он замер.
Лицо его помрачнело от удивления, затем пришло понимание. Он взглянул на первый ряд, где стояла мама Златы, гордо сидящая рядом с отцом, улыбаясь и держась за платок у глаз.
А потом он развернулся и пошёл назад.
Сначала я подумала, что он чтото забыл. Но потом услышала, как он шепчет свидетелю:
Гражданка Коваленко, сказал он мягко, прошу пересадить меня в первый ряд.
