Пятьнадцать лет я каждый вечер в шесть часов ставил горячую еду на ту же зелёную скамейку в парке Сокольники. Я никогда не ждал, кто её возьмёт, не оставлял записок и никому об этом не рассказывал.
Всё началось как тихий ритуал после смерти мужа способ заполнить пустоту, эхом отголосившуюся в пустой квартире. Со временем это стало привычкой, известной лишь мне и голодным прохожим, которым небольшой акт доброты дарил утешение.
Дождь или солнце, летняя жара или зимняя буря еда всегда была на месте. Иногда это был суп, иногда рагу, иногда сэндвич, аккуратно завернутый в пергамент и запакованный в коричневый бумажный пакет.
Меня никто не знал по имени. Город звал меня просто «Дама на скамейке».
В тот вторничный вечер небо затянуло тёмными тучами. Мне, уже семидесяти трём годам, пришлось сильнее натянуть воротник, пока я шёл через парк. Колени дрожали, дыхание с трудом приходило, но руки держали горячую тарелку.
Я осторожно поставил её, как всегда. Но прежде чем я успел отойти, в свет фар прорезался блеск чёрный внедорожник остановился у краёв тротуара.
Впервые за пятнадцать лет ктото ждал меня.
Задняя дверь открылась, и из машины вышла женщина в тёмносинем костюме, держа в руках зонт и запечатанный восковой конверт. Туфли её слегка утопали в мокрой траве, пока она приближалась.
Дама Шарова? спросила она тихо, голос дрожал.
Я кивнул. Да вы меня знаете?
Она улыбнулась сквозь слёзы. Я знала вас когдато может, и не по имени. Меня зовут Лада. Пятнадцать лет назад я приходила к вам, чтобы поесть то, что вы оставляли.
Я ощутил, как сердце сжалось. Ты ты была одной из девушек?
Нас было трое, ответила Лада. Мы бежали, прятались рядом с качелями. Те ваши обеды спасли нам жизнь в ту зimu.
Грусть сжала меня в горле. О, как же
Лада подошла и протянула мне дрожащие руки конверт. Мы хотели поблагодарить вас. Нужно, чтобы вы знали: то, что вы делали, не только кормило нас. Оно дало нам повод поверить, что доброта ещё живёт в этом мире.
Внутри лежали письмо и чек на пять тысяч рублей. Я, чуть запотевший, начал читать:
Уважаемая госпожа Шарова,
Вы давали нам еду, когда у нас её не было. Сегодня мы хотим отдать другим то, что получили от вас надежду.
Мы создали Фонд стипендий Марии Шаровой для бездомных молодых людей. Три первых стипендиата начнут обучение в университете этой осенью. Мы использовали имя, которое когдато было написано на ланчпакете «Госпожа Шарова». Пора, чтобы мир узнал, кто вы.
С любовью,
Лада, Юна и Елена
Я поднял глаза, слёзы рисовали дорожки по лицу под дождём. Вы, девчонки, сделали это?
Лада кивнула. Мы сделали всё вместе. Юна управляет приютом в Портленде, Елена работает соцработником в Чикаго, а я я теперь адвокат.
Я рассмеялся, но в голосе прозвучали вздохи. Адвокат. Ну, я сам в этом ни разу не был.
Мы сели рядом на мокрую скамейку, забыв про зонт. На миг парк ожил заново смех сплёлся с шепотом дождя, воспоминания плавно вились в воздухе.
Когда Лада ушла, внедорожник исчез в серой дали, оставив лишь аромат сырой земли.
Я ещё немного сидел, рука уперлась в тёплую тарелку.
В тот вечер, впервые за пятнадцать лет, я не принёс еду в парк.
Но уже на следующее утро скамейка была не пуста.
На ней стояла одинокая белая роза, а под ней билет, написанный изящным курсивом.
