29 августа, суббота.
Я, Валентин Петрович, записываю в тетрадке то, что случилось, и пытаюсь понять, где же я ошибся.
Попроси Кирилла приехать немедленно! крикнула в панике моя жена, Елена. Три ребёнка температуры, капризничают, а мне одной в поликлинику не добраться. Привези машину, помоги!
Я бросил телефон, но её голос дрожал, а внутри меня сжалось от тревоги за внуков.
Сейчас всё улажу, дорогая, не переживай, попытался я успокоить её, стараясь говорить ровно, чтобы не подлить масла в огонь.
Я нажал кнопку отбой, пальцы нервно искали номер сына в контактах. Три больных ребёнка, мать одна, муж на работе. Ситуация критическая.
Кирилл должен был помочь, я был уверен. Первый звонок. Второй. Наконец он ответил.
Привет, мам, быстро сказал сын.
Кирюша, дорогой, у нас беда я подбирал слова. Татьяна звонила. Утром все трое ребёнков заболели, нужен врач. Её муж на работе не может отпроситься. Ты мог бы отвезти племянников? Думаю, дело не займёт долго.
Тишина висела, как тяжёлый шёлк. Я слышал лишь его дыхание и какойто шум позади.
Мам, сегодня у Анны день рождения, мы уже забронировали ресторан две недели назад. Поехать к Татьяне через весь город, сейчас тяжело. Мы успеем только в последний момент. Так что без меня
Я сжал телефон в ладони, ладонь вспотела. Неужели сын отказывается помочь?
Кирилл, ты слышишь? Дети больны! Твои племянники! я пытался не рвать голос. Татьяна одной с тремя капризными малышами не справится. Врач нужен срочно!
Мам, понимаю, говорил он ровно, без эмоций. Но у нас планы, всё отменить нельзя. Позвони в такси или помоги с отцом. В чём проблема?
Я упал на стул, ноги подкосились. Не мог поверить, что слышу.
Отец на работе! я уже не сдерживался. Я одной с тремя больными детьми не справлюсь! Ты разве не понимаешь простых вещей?
Мам, я не могу, извини, резко ответил Кирилл. Это не моя проблема. Дети забота Татьяны. Пусть сама разберётся.
Я захлебнулся от возмущения. Как он может так говорить?
Как не твоя проблема? я закричал. Это твоя семья! Твоя сестра! Ты не можешь один раз помочь родным?
Я сказал не могу! Нам время собирается, прости, отрезал Кирилл и повесил трубку.
Краткие сигналы раздавались в ушах. Я смотрел на экран, не в силах осознать произошедшее. Руки дрожали. Набрал номер невестки, надеясь, что Ольга всё-таки позовет мужа.
Алло, Валентин Петрович? ответила она почти сразу.
Ольга, дорогая, я пытался говорить спокойно. Почему ты не попросишь Кирилла помочь? Это же его племянники! Они больны! Татьяне тяжело одной! Ты же понимаешь, ты же женщина.
Ольга вздохнула, голос её был равнодушен.
Валентин Петрович, с проблемами детей должны разбираться их родители. Есть такси, скорую помощь. Дети уже не младенцы. Татьяна взрослая женщина, справится.
Слова невестки ожгли меня сильнее, чем отказ сына.
Ты представляешь, как вёзти трёх больных капризных малышей на такси? я уже не мог сдерживать эмоции. Они совсем крошечные! Татьяна сама не справится!
Это её дети, безразлично произнесла Ольга. Мы уже планировали наш вечер. Не будем портить его чужими проблемами.
Гнев охватил меня.
Тогда со своими будущими детьми можно не обращаться за помощью! вырвалось у меня, и я бросил трубку.
Последующие дни прошли как в тумане. Я больше не звонил Кириллу, он тоже молчал. Я пытался не думать об этом происшествии, но обида жгла изнутри, не давала покоя.
Ночью я лежал без сна, прокручивая в голове наш разговор. Как сын мог так поступить? Где я ошиблась в воспитании? Как растить такого холодного человека?
Муж несколько раз пытался заговорить со мной, но я отмахивалась. Нужно было разобраться самой, понять, где всё пошло не так.
На вечер четвёртого дня терпение лопнуло. Я решила поехать к Кириллу, поговорить в лицо, посмотреть в глаза, выяснить, как он мог предать свою семью.
Дверь открылa Ольга. На её лице отразилось удивление, но она молча отступила в сторону. Я вошла, не сняв пальто.
Где Кирилл? спросила я резко.
В комнате, кивнула Ольга и указала на дверь.
Я вошла. Кирилл встретил меня взглядом, в его глазах мелькнула неуловимая искра, но сразу же лицо стало каменным.
Мам? Что случилось? спросил он, подняв брови.
Как ты мог? крикнула я так громко, что он вздрогнул. Всё, что накопилось за четыре дня, выплеснулось наружу.
Как ты мог отказаться больным детям? Своей сестре? Я тебя так не воспитывала! Не делала тебя эгоистом и холодным!
Кирилл медленно встал. Его лицо оставалось спокойным, почти безучастным, что лишь усиливало моё раздражение.
Мам, ты могла бы вызвать такси, сказал он, пожав плечами. Поехать к Татьяне, помочь с детьми. Я не обязан бросать все свои дела при первом звонке!
Он сделал паузу, посмотрел мне в глаза.
Ты забыла, как Татьяна перестала с нами общаться? И что она людям болтает, продолжил он.
С тех пор, как мы купили квартиру, она стала обижаться, не отвечает на звонки, даже на улице её не замечают. Полгода так, а теперь вдруг нужна помощь?!
Слова застряли у меня в горле. Я открыла рот, но сразу же закрыла его.
Это просто запнулась я, подбирая слова. Татьяна живёт в арендованной квартире с тремя детьми.
А мы с Ольгой в своей двухкомнатной квартире, без детей. Конечно, ей жалко. Что не приветствуется, я не знала Что она болтает?
Кирилл прищурился. Ольга стояла в дверях, скрестив руки на груди, её лицо оставалось безразличным.
Она много говорит. И про меня говорит гадости. А про квартиру это её дело, холодно сказал он.
Мы с Ольгой сами заработали эту квартиру. Никто нам не помогал. И свои проблемы пусть Татьяна решает сама! А не втягивает нашу семью через тебя.
Я шагнула к сыну, кулаки сжались сами по себе.
Что ты несёшь? снова крикнула я. Это же твоя сестра! Родная!
Нет, мам, поднял голос он. Моё семейство это Ольга. Татьяна должна была думать сама!
Она по собственной воле родила трёх детей! Никто её не принуждал! Я не обязан при первом звонке всё бросать и решать её проблемы!
Я скривилась.
Ты эгоист! воскликнула я. Думаешь только о себе! Твоя сестра елееле справляется с детьми! А ты даже раз помочь не можешь!
Помочь? усмехнулся он. Зачем мне помогать женщине, которая шесть месяцев со мной не разговаривает? Мы перестали общаться с Татьяной! Как ты могла этого не замечать?
Кирилл глубоко вдохнул и, уже тише, продолжил:
О чём я вообще говорю? покачал головой. Ты всё время только о Татьяне. А я для тебя пустое место.
Ты бездушный! Как можешь так говорить? я резко отвернулась. Смотреть в него стало невозможно. Я тебя так не воспитывала, Кирилл! Совсем не так! Я учила вас помогать друг другу!
Я вырвалась из квартиры, остановилась на лестничной площадке, дыхание сбилось. Всё внутри горело. Как мог сын так со мной говорить?
Холодный вечерний ветер обжёг лицо, но дышать стало не легче. Я шла к остановке, в голове крутилось одно: где я ошиблась? Как воспитать такого человека? Почему Кирилл не понимает простейшего: семья должна помогать друг другу, не отвергаться от родных?
Но гдето в глубине, туда, куда я боялась заглянуть, зарождалась тревога. Слова Кирилла о Татьяне, о том, что она сама отрезала связь после покупки квартиры, о её «гидотах», о том, что у него своя семья, а я всё время только о дочери.
Я остановилась посреди тротуара. Пешеходы обходили меня. Что, если Кирилл прав? Что, если я сама виновата в том, что всё так? Я требовала от сына слишком многого, не замечая его собственных проблем.
Нет. Я резко покачала головой. Признать это было невозможно. Я ведь мать. Я лучше знаю, что правильно для детей. Всегда знала.
Но сомнение уже поселилось внутри, маленькое, но острое. С каждым шагом к дому оно росло, становилось сильнее, настойчивее.
Я села в маршрутку, прислонилась к окну. За стеклом проносились дома, люди, машины. Обычная жизнь шла своим ходом. А внутри меня чтото сломалось навсегда. Чтото изменилось.
Не знаю, смогу ли я когданибудь исправить это. Смогу ли снова говорить с сыном, как раньше? Прости́т ли он своё отказание? Прости́т ли я свою слепоту и невнимательность?
Маршрутка тряслась на ямах. Я закрыла глаза. Может, завтра всё станет яснее. Может, найдутся нужные слова. Может, семья снова станет семьёй.
А может, уже слишком поздно.
Урок, который я вынес из этой ночи: семейные узы не только слова, но и действия. Без готовности слушать и поддерживать даже в мелочах они теряют смысл. Я обещаю себе быть внимательнее к тем, кто рядом, и не ждать, что помощь придёт сама.
