На рассвете Аксинья видит странный сон: её сынок Егорка стоит на крыльце и стучит в дверь. Она резко вскакивает, босыми ногами бросается к входу.
Уставшая, она упирается в дверной косяк и замирает. Тишина Никого. Такие сны часто путают её, но каждый раз она мчится к двери и распахивает её настежь. Сейчас она опять открывает её, вглядываясь в ночную темноту. Сумрак и тишина окутывают её. Сжимая дрожащее сердце, она садится на ступеньку и слышит странный звук: шорох, будто гдето шуршит листва.
«Опять котёнок соседей запутался», мысленно говорит Аксинья, и направляется спасать малыша из куста крыжовника, как делала уже много раз. Но это уже не котёнок. Тянет за старую цветную пеленку, и при рывке замечает маленького ребёнка. Мальчишка лежит голеньким, лишь пупок ещё не отрос, будто только родился.
Он мокрый, без сил, явно голодный. Когда Аксинья поднимает его на руки, он едва шипит. Не раздумывая, она прижимает к себе и бросается в дом. Находит чистую простыню, завертывает малыша, укрывает тёплым одеялом и начинает готовить молоко. Смывает бутылочку, достаёт соску, которой когдато пользовалась, кормя козлёнка.
Егорка хлюпает, захлебывается от жажды, но после того, как согревается и насытится, успокаивается и засыпает. Рассвет уже проглядывает, но Аксинья всё ещё думает о находке. Ей за сорок, в деревне её уже называют тётей. Своего мужа и сына она потеряла в войне в один год и осталась одна. Одиночество тяжко давит, но жизнь учит полагаться лишь на себя. Сейчас же она растеряна, не зная, что делать дальше. Смотрит на спящего мальчика, слышит его тихое дыхание и решает спросить соседку.
Нина живёт без мужа и детей, её жизнь будто идёт по ровной дороге. Всё её время посвящено себе, мужчины приходят и уходят, но она не держит их. Сейчас Нина стоит у своего крыльца в полушалке, наслаждаясь первыми лучами солнца. Слушая рассказ Аксиньи, она лишь коротко произносит:
И зачем тебе это? и уходит в дом. Аксинья замечает, как шевелится занавеска на окне, будто ктото ночует у неё. «Зачем?», шепчет она. Возвращаясь домой, она кормит ребёнка, заворачивает его в сухое, собирает провизию и идёт к автобусу, чтобы добраться до Иванова. Через пять минут к её стопам подъезжает грузовик.
В больницу? спрашивает водитель, указывая на свёрток в её руках.
В больницу, отвечает она сдержанно.
В детском доме, пока оформляли документы на подкидыша, Аксинья не могла избавиться от ощущения, что делает чтото неверно, будто её совесть щиплет. Пустота в душе напоминает ей о том, как узнала о гибели мужа и потом сына.
Как назовём мальчика? Какое имя у него? спрашивает заведующая.
Имя? переспросила Аксинья, задумавшись, и вдруг ответила: Егорка.
Хорошее имя, сказала заведующая. У нас после войны много Егорок и Кати. Понятно, кто потерял родственников, а вот такие, как ты, бросают детей. Сейчас мужиков нет, радуйся ребёнку, а не бросай его! произнесла она, а Аксинья ощутила, как тяжесть слов давит на сердце.
Вернувшись домой к вечеру, она зажигает лампу в пустой хате. На полке её взгляд падает на старую пеленку Егорки, которую она когдато отложила в сторону. Она берёт её в руки, садится на кровать и, машинально перебирая мокрую ткань, находит в уголке небольшую свёрток. Внутри серая бумажка и простой оловянный крестик на шнурке. На бумажке написано:
«Милая женщина, прости. Мне этот ребёнок не нужен, я запуталась в жизни, завтра меня уже не будет. Не оставляй моего сына, сделай для него то, что я не смогла». Ниже указана дата рождения.
Слова пробивают Аксинью, слёзы текут рекой. Она вспоминает свой брак, счастье с мужем, рождение Егорки, радость в деревне, когда все завидовали её счастью. До войны сын учился водить, обещал прокатить её на новой машине колхоза, но война разорвала планы. В августе 1942го её забрали на «сообщение о гибели» мужа, а в октябре о сыне. Счастье погасло, и она стала, как многие деревенские женщины, сидеть по ночам у двери, вглядываться в пустоту, слышать лишь шорохи и котёнкабеденыша.
Утром Аксинья снова едет в Иванов. Заведующая детским домом сразу её узнаёт и, когда Аксинья заявляет, что хочет вернуть мальчика, отвечает:
Хорошо, поможем с документами.
Она обвивает Егорку в одеяло и выходит из дома уже с другим чувством: пустота ушла, а на её месте поселились радость и любовь. Если судьба предначертана быть счастливой, то она исполнится, как с Аксиньей. В её пустой хате теперь висят лишь фотографии мужа и сына, но их лица выглядят иначе мягко, светло, ободряюще. Аксинья прижимает к себе Егорку и, будто разговаривая с фотографиями, шепчет:
Вы поможете мне?
Прошло двадцать лет. Егорка вырос красивым юношей, за которым стояли многие девушки, но он выбрал одну Любовь, самую любимую после мамы. Он привёл Любовь к Аксинье, и та поняла, как вырос её сын, стал настоящим мужчиной, благословив молодых. Свадьба прошла, у пары появился дом, дети, а младшего сына назвали Егоркой, и семья стала большой.
Однажды ночью проснувшись от шума за окном, Аксинья, как по привычке, бросилась к двери, распахнула её и вышла во двор. Гроза приближалась, вдалеке блеснула молния.
Спасибо тебе, сынок, прошептала она во тьму, теперь у меня три Егорки, и я люблю всех вас.
Шумел старый дуб у крыльца, который посадил её муж, когда родился первый Егорка, а молния вспыхнула, словно улыбка нового счастья.
